Ведьма - Камилла Лэкберг (2019)

– Даже не знаю, – ответила она. – Одно знаю точно – тем, кто это сделал, двигала ненависть. Было ли решение принято спонтанно или все заранее спланировано – этого я не могу сказать. Во всяком случае, пока.

Мелльберг, кивнув, погладил Эрнста, лежащего у его ног, и больше не стал задавать вопросов. Паула была благодарна ему за его внезапную серьезность. И догадывалась, с чем это связано. Все утро он играл с Самией, Хассаном и Лео. Он гонялся за ними по всей квартире, притворяясь монстром, щекотал их, так что они хохотали в голос. Вероятно, они давно так не смеялись. Может быть, именно поэтому Паула где-то в глубине души любила этого мужчину, которого выбрала себе ее мама. Никогда в жизни она не призналась бы в этом вслух, однако Бертиль стал для ее детей дедушкой, и то, как он держался дома, забыв о чести мундира, заставляло ее прощать ему весь его высокопарный идиотизм. Скорее всего, Мелльберг будет раздражать ее, пока не испустит дух, однако она уверена: он готов умереть за ее детей.

Кто-то подергал ручку входной двери, и Анника пошла открывать. Она вернулась с запыхавшейся Эрикой, которая, коротко кивнув всем присутствующим, обратилась к Патрику:

– Я вспомнила, какая мысль посетила меня вчера. Лейф Херманссон не покончил с собой. Его убили.

В комнате воцарилась звенящая тишина.

Бухюслен, 1672 год

Два дня миновали. Элин напряженно прислушивалась, когда кто-либо подходил к двери. С тех пор как она попала сюда, ей не давали еды, только немного воды, и ночной сосуд не выносили. Стоило ей чуть повернуться, как в нос ударяла вонь. Единственное, что помогало ей выстоять, – мысль о том, что с каждым часом приближается тот момент, когда Пребен вернется домой и узнает, что случилось.

Наконец дверь заскрежетала и отворилась. В дверях стоял он. Ей хотелось кинуться ему на шею, но Элин устыдилась себя, такой грязной. Она заметила, что его затошнило от запаха.

«Пребен!» – хотелось ей крикнуть, но вышло какое-то карканье. За два дня Элин не произнесла ни слова, и голос ее звучал сипло и надтреснуто. Живот свело от голода, но она знала, что скоро выйдет отсюда. Как ей хотелось поскорее ощутить маленькие ручки Марты, обнимающие ее, мягкое тельце, прижимающееся к ней… Только бы быть с ней – ее не волновало даже то, что им придется скитаться и попрошайничать. С Мартой она готова голодать и мерзнуть.

– Пребен, – снова произнесла Элин; теперь голос слушался лучше.

Он смотрел в пол, вертя в руках шляпу. Тревога сдавила ей сердце. Почему он молчит? Почему не отругает ленсмана и не заберет ее отсюда? Домой к Марте?

– Пребен пришел, чтобы забрать меня? – спросила она. – Бритта рассердилась, узнав о том, что мы делали у нее за спиной, – она узнала об этом, когда ездила в деревню. Она назвала меня ведьмой из мести. Но уже наверняка успокоилась, а я и так наказана. Сидеть здесь было так ужасно… Все дни и ночи я молила Господа о прощении за наши грехи, и я могу попросить прощения у Бритты, обещаю. Если она захочет, я буду целовать ее ноги и просить прощения, а потом мы с Мартой навсегда исчезнем с ее глаз долой. Пожалуйста, ведь Пребен может договориться с ленсманом, чтобы мы поехали домой!

Пастор продолжал вертеть в руках шляпу. Позади него стояли звонарь и ленсман, и она вдруг поняла, что все это время они слушали.

– Я понятия не имею, о чем говорит Элин, – сухо сказал Пребен. – Я и моя жена проявили доброту, приняв в свой дом Элин и ее дочь, считая их частью своей семьи, и вот чем она отплатила нам. Для меня было потрясением, вернувшись домой, узнать, что Бритта выведала: Элин – ведьма и всеми силами старалась помешать ей забеременеть… Да, это позор – то, что Элин сделала по отношению к нам. А то, что Элин теперь возводит напраслину на мужа своей сестры, лишь доказывает, как она зла и испорчена, и показывает со всей ясностью, что Элин в когтях дьявола.