Ведьма - Камилла Лэкберг (2019)

Несколько секунд она сидела молча, потом кивнула.

– Да, это мы.

– Хелена!..

Харриет протянула к ней руку, а Карл-Густав сидел как парализованный. Лицо его застыло, словно маска.

– Наверное, нам следует пригласить адвоката? – проговорил он.

Лейф заколебался. Ему хотелось все выяснить прямо сейчас. Но он не мог отказать им.

– Это ваше право, если вы так хотите, – сказал он.

– Нет, я хочу ответить на вопросы, – проговорила Хелена и обернулась к отцу.

Похоже, между ними разыгралась беззвучная битва – и, к большому удивлению Лейфа, Хелена вышла из нее победительницей. Она взглянула на Лейфа.

– Что вы хотели бы узнать?

Пункт за пунктом он пересказал ей рассказ Марии. Иногда девочка молча кивала, и тогда Лейф напоминал ей, что она должна отвечать громко, поскольку включен магнитофон. Хелена демонстрировала то же спокойствие, что и Мария, и он не знал, как к этому относиться. Многих преступников ему приходилось допрашивать за все эти годы – от воришек, стащивших чужой велосипед, и алкашей, избивавших своих жен, до женщины, утопившей в ванне своего новорожденного младенца. Все они показывали широкий спектр чувств: гнев, горе, панику, ярость, отчаяние. Но ни разу ему не приходилось допрашивать злоумышленника, который относился бы к своему деянию настолько равнодушно. Тем более двоих. Лейф подумал, что это, возможно, объясняется тем, что они еще дети и слишком юны, чтобы правильно оценить то, что совершили. Та холодность, с которой девочки рассказывали свою жуткую историю, вряд ли объяснима тем, что они злые гении. Исчадия ада.

– И после этого вы пошли купаться? Мария сказала, что вам надо было смыть с себя кровь.

Хелена кивнула.

– Да, так и было. Мы запачкались кровью и пошли купаться.

– А разве одежда не перепачкалась кровью? Как вам удалось это отмыть?

Она закусила губу.

– Бо́льшую часть мы просто оттерли водой. Потом все быстро высохло на солнце. А мама с папой не разглядывали на мне одежду, когда я пришла домой, так что я переоделась к ужину и бросила все в стиральную машину.

За ее спиной рыдала Харриет, закрыв лицо руками. Хелена даже не смотрела в ее сторону. Карл-Густав по-прежнему сидел словно окаменев. Казалось, он постарел лет на двадцать.

Невероятное спокойствие Хелены сделало ее похожей на Марию. Теперь они уже не казались странной парочкой. Одинаково двигались, одинаково говорили, и взгляд Хелены напоминал взгляд Марии. Пустота. Полный ноль.

На мгновение Лейф похолодел, глядя на ребенка, сидевшего перед ним. В движение пришло нечто непостижимое, что будет отдаваться эхом еще много лет – возможно, до конца их жизни. Он получил ответы, но они вызвали к жизни новые, куда более сложные вопросы. Вопросы, на которые он вряд ли когда-нибудь получит ответы. Глаза Хелены казались бездонными и блестели, когда она посмотрела на него.

– Нас отправят в одно и то же место? Там мы сможем быть вместе?

Лейф не ответил. Он поднялся и вышел в коридор. Почему-то ему внезапно стало трудно дышать.

* * *

Скала, на которой он лежал, была совершенно гладкая, однако Карим постоянно менял положение тела. Солнце светило на удивление жарко, однако по телу то и дело пробегал холодок. Столько новых странных слов предстояло выучить, что просто голова шла кругом. Левентик, румпель, бакштаг, бейдевинд… Вместо «право» и «лево» теперь звучало «штирборт» и «бакборт». Ветер по-морскому «заходит» и «отходит». На часах нет еще и десяти, а он уже дико устал.

– Если застрял в левентике, это означает, что нос судна – the front of the boat – направлен прямо против ветра. The wind.