Запри все двери - Райли Сейгер (2020)

Я оставляю Грету с Марианной и осторожно пробираюсь через толпу. Жильцы Бартоломью заметно выделяются среди посторонних наблюдателей. Их легко отличить по одежде для сна. Дилан одет в пижамные штаны и кеды и, кажется, вовсе не замечает ночной прохлады. На Лесли Эвелин красуется элегантное черное кимоно – вместе с Ником она пересчитывает выбравшихся наружу жильцов.

Когда из дверей выходят парамедики с мистером Леонардом на носилках и в кислородной маске, толпа начинает аплодировать. Мистер Леонард в ответ дрожащей рукой показывает большой палец.

Я наконец выбираюсь из толпы. Иду на север, желая оказаться подальше от Бартоломью. У каменной стены, ограждающей Центральный парк, я наконец опускаюсь на скамейку.

Кашляю еще раз.

И только теперь я позволяю себе заплакать.

Сейчас

Доктор Вагнер выглядит удивленным, и я его понимаю. В его голосе звучит тревога, скрывающаяся под напускным спокойствием.

– Убегали?

– Да, говорю же.

Я не хочу ему грубить. Доктор Вагнер не сделал мне ничего плохого. Но мне трудно ему довериться. Результат нескольких дней, проведенных в Бартоломью.

– Я хочу поговорить с полицией, – говорю я. – И с Хлоей.

– Хлоей?

– Моя лучшая подруга.

– Мы можем ей позвонить, – говорит доктор Вагнер. – Вы помните ее номер?

– Он у меня в телефоне.

– Я попрошу Бернарда, чтобы он его нашел.

Я облегченно вздыхаю.

– Спасибо.

– Простите за любопытство, – говорит он, – но как долго вы жили в Бартоломью?

Мне нравится эта формулировка. Прошедшее время.

– Пять дней.

– И вам показалось, что вы в опасности?

– Сначала нет. Но потом – да. Со временем.

Я смотрю на картину Моне, криво висящую на стене за спиной у доктора Вагнера. Мне знакома эта картина, хотя я не могу вспомнить, как она называется. Наверное, что-то вроде «Голубой мост над кувшинками», потому что именно это на картине и изображено. Красивая картина. С койки мне виден изгиб моста над цветами в воде. Но я знаю, что, если взглянуть на картину с другого ракурса, она будет выглядеть иначе. Линии моста будут не столь изящны. Кувшинки превратятся в бесформенные пятна краски. Вблизи картина наверняка будет уродлива.

Так часто бывает. Чем ближе ты оказываешься к чему-то красивому, тем отвратительней оно кажется.

Совсем как Бартоломью.

– Вы почувствовали опасность и скрылись, – подытоживает доктор.

– Убежала, – поправляю я.

– Что подтолкнуло вас к этому решению?

Я снова опускаюсь на подушки. Придется все ему рассказать, хотя, возможно, это и не лучшая идея. Но доверие в данном случае ни при чем. С каждой минутой я все сильнее убеждаюсь, что доктор Вагнер действительно хочет мне помочь.

Вопрос не в том, что ему рассказать.

А в том, поверит ли он в то, что я расскажу.

– Бартоломью – как дом с привидениями. Но вместо привидений – прошлое. Там произошло столько ужасного. Столько трагедий. Они переполняют это здание.

Доктор Вагнер приподнимает брови.

– Переполняют?

– Как дым, – отвечаю я. – И я вдохнула этого дыма.

Три дня назад

21

Я просыпаюсь в семь с небольшим из-за того же самого звука, который слышала прошлой ночью.

Звук, не похожий на звук.

На этот раз я уверена, что в квартире никого нет, но мне все равно любопытно, что же это такое. В любом доме есть свои собственные звуки. Скрипучие ступени, гудящие холодильники, звенящие от ветра оконные рамы. Главное – понять, откуда берется этот звук, и он больше не будет тебя беспокоить.

Так что я вылезаю из постели, дрожа от холода – окна пришлось оставить открытыми на всю ночь. Из-за пожара квартира пропахла дымом, будто в ней выкурили пачку сигарет.