Город засыпает, просыпается мафия - Наталья Тимошенко, Лена Обухова (2018)

Евстахий Велориевич Нурейтдинов, которого друзья для простоты звали Невом по первым буквам имени и фамилии, был одним из тех людей из компании Дворжака, с которым следователь Дементьев познакомился, когда расследовал одно из самых загадочных преступлений в своей карьере. На Васильевском острове в течение трех недель исчезли три молоденькие девушки, а затем всех их одновременно нашли убитыми на кладбище. Все бы ничего, с маньяками Дементьеву доводилось иметь дело и раньше, но вот подружке одной из убитых начали приходить сообщения «с того света», а затем похищения начались заново. Нурейтдинов тогда уверенно двигал теории о некромантах и зомби и, как показалось следователю, знал в этом толк. После этого им доводилось общаться еще пару раз, и Нурейтдинов произвел на него впечатление человека, хорошо разбирающегося в темной магии, проклятиях и тому подобных вещах. А самое главное, он, в отличие от того же экстрасенса Дворжака, жил в Питере, а значит, у него можно было проконсультироваться в любое время.

Именно поэтому Дементьев и попросил Серегина найти номер его телефона.

— Кто это? — в конце концов спросил Нурейтдинов, так и не узнав звонившего.

— Владимир Дементьев беспокоит. Помните меня?

По с трудом подавленному тяжелому вздоху Дементьев понял, что его помнят.

— Чем я могу быть вам полезен, Владимир Петрович?

— Вы нужны мне как эксперт, — усмехнулся Дементьев. — По крайне мере, мне кажется, что вы вполне можете выступать экспертом в этом вопросе. Мне очень хорошо запомнились ваши яркие пояснения про некромантов и зомби.

Нурейтдинов неловко кашлянул, но ничего не сказал. У Дементьева сложилось впечатление, что его собеседник гадает, насколько он сейчас говорит серьезно, не является ли его звонок дурной шуткой.

— Скажите, — продолжил он, не дожидаясь расспросов, — что вы знаете о «Мафии»? Я имею в виду игру.

— В ней я совершенно точно не эксперт, — сдержанно заметил Нурейтдинов. — Я слышал, конечно, о ней, но никогда не играл. Почему вы спрашиваете?

— Дело в том, что я расследую убийство. Даже не одно, а несколько. Первые произошли еще в апреле. — Дементьев быстро, но довольно откровенно рассказал о том, что произошло с молодыми людьми, в том числе со Степаном Клениным. Он даже не стал скрывать, что все выглядело так, будто одни жертвы участвовали в убийстве других, и что последний погибший покончил с собой, оставив записку, в которой признавался в убийстве и упомянул игру. — Вчера я присутствовал на чтении завещания одной из жертв. Незадолго до своей смерти он оставил письмо, адресованное родственникам, друзьям и полиции. — Дементьев рассказал и про колоду, и про то, что Степан с друзьями играли в «Мафию» этой колодой, и про то, что они потом начали находить у себя карты из нее. — Своим письмом Кленин, по его словам, пытался предупредить родных о колоде, которая так странно попала к нему в руки. Он считал, что она проклята и заставляет играть по-настоящему. Что вы обо всем этом думаете?

— Что у вас та еще работа, — заметил Нурейтдинов.

— Это я и без вас знаю, — хмыкнул Дементьев, вытягиваясь на диване, поскольку тело уже давно стремилось в горизонтальное положение, а говорить по телефону вполне можно было и лежа. — Что вы думаете о проклятой колоде для игры в «Мафию»?

Нурейтдинов неожиданно рассмеялся, чем вызвал у Дементьева некоторое замешательство. Он почему-то был уверен, что именно этот человек никогда не рассмеется над таким предположением.

— Извините, Владимир Петрович, — кажется, Нурейтдинов и сам не ожидал от себя такой реакции. — Насколько я знаю, эту игру придумали в середине восьмидесятых годов прошлого века, — пояснил он. — То есть ей нет и тридцати лет. Понимаете, этого очень мало для наличия проклятого артефакта, с ней связанного.

Вот теперь это звучало так, как Дементьев ожидал: его снова учили азам эзотерических наук. В этот раз темой лекции стали проклятия.