Убийственно тихая жизнь - Луиза Пенни (2014)

Сюзанна Крофт посмотрела на свою обеденную тарелку, в которой мини-равиоли остыли и образовали вязкие комки в лужице густого холодного соуса. На краю тарелки лежал кусочек хлеба, положенный туда скорее в надежде, чем из убеждения. В надежде, что тошнота в желудке пройдет и она сможет откусить немного.

Но ломтик хлеба оставался нетронутый.

Напротив нее Мэтью выложил свои равиоли четырьмя квадратиками, между которыми по тарелке проходила дорожка. Соус по обеим сторонам образовал прудики. Бо́льшую часть обеда съели дети, а родители доедали остатки. Сознание говорило, что это благородный материнский инстинкт. Но в глубине души Сюзанна знала, что, когда она раскладывает порции, ею скорее руководит личное стремление к мученичеству. Непрописанный, но подразумеваемый контракт с семьей. Ее обязанности.

Филипп сидел на своем обычном месте рядом с Мэтью. Его тарелка была чиста, он проглотил все равиоли и собрал подливку корочкой хлеба. Сюзанна хотела было поменять его пустую тарелку на свою, нетронутую, но что-то остановило ее руку. Она посмотрела на Филиппа: наушники от «Дискмана» на голове, глаза закрыты, губы вытянуты, на лице то дерзкое выражение, которое он носил последние шесть месяцев. И тут она решила, что контракт более не действует. И еще почувствовала, что сын ей неприятен. Она его любит, да. Ну, наверное. Но он ей неприятен.

В последние несколько месяцев Мэтью и Сюзанне постоянно приходилось сражаться с Филиппом из-за этих наушников. Мэтью уговаривал его снять их на английском, а Сюзанна – на языке своей матери, на французском. Филипп был двуязычным, воспитывался на двух культурах, но оставался в равной мере глух к обоим языкам.

«Мы семья, – сказал как-то Мэтью. – „ЭнСинк“ – плохая приправа к обеду».

«Кто? – оскорбился Филипп. – Это же Эминем!» Словно это имело какое-то значение. При этом Филипп кинул на Мэтью взгляд, в котором читалась не злость или дерзость, а презрение. Так он смотрел на… что? Не на холодильник. С холодильником, кроватью, телевизором, компьютером он вроде бы находился в хороших отношениях. Нет, он смотрел на отца так, будто тот был «ЭнСинк». Вышедший из употребления. Отправленный на свалку. Ничто.

Тогда Филипп в конечном счете снял наушники в обмен на еду. Но сегодня все было иначе. Сегодня мать и отец были даже рады тому, что он подключился к своему «Дискману» и как бы отсутствует. Он жадно съел свою порцию, будто ничего лучше в жизни не пробовал. Сюзанну это бесило. Она каждый вечер трудилась, чтобы накормить их вкусным домашним обедом. А сегодня ее хватило только на то, чтобы открыть две банки из неприкосновенного запаса и разогреть их содержимое. И Филипп проглотил это, словно какой-то деликатес. Она смотрел на сына и думала, уж не специально ли он это сделал, чтобы оскорбить ее.

Мэтью наклонился над своей тарелкой, совершенствуя геометрию равиольной дорожки. Каждой выпуклости квадрата должна была соответствовать впадина с другой стороны. Иначе? Иначе Вселенная взорвется огнем, и их плоть сгорит, превратится в пепел, и он за миллисекунду до собственной мучительной смерти увидит, как на его глазах погибнет вся семья. Много чего подстерегало их на этой равиольной дорожке.