Император и Сталин - Сергей Васильев (2020)

— Для начала было бы достаточно парламентаризма французского или американского образца, — стараясь взять себя в руки и сжав стакан так, что побелели костяшки пальцев, отчеканил Красин.

— Достаточно для чего? — перебил его император. — Для кратного промышленного роста? Для создания новых производственных отношений? Для кардинального изменения парадигмы существования деревни? Или, может, французский и американский парламентаризм ставит надёжный заслон кумовству и мздоимству? Вы, товарищ Красин, как будто не слышите, что я вам говорю. Марксизм учит, что базис первичен, а надстройка вторична, и пока не изменится базис, он будет неумолимо возвращать надстройку в исходное состояние.

— Вы хотите сказать, что у нас ничего не получится, кроме смены династии? — фыркнул Красин. — Думаете, что в результате всех наших усилий Романовых сменят Плехановы или Ульяновы, и им также будут петь «Боже, царя храни», и на этом всё закончится? Мы мечтаем совершенно о другом…

— Вы можете мечтать о чём угодно, — как строгий учитель, припечатал император, — но мечтательность — это проявление идеализма, который, опять же, противоречит марксистской теории, базирующейся на принципах материализма. Вместо «Боже, царя храни» вы можете петь «Интернационал» и называть первое лицо не монархом, а председателем или секретарём, но суть его самодержавной власти от этого не изменится, и опираться она будет на насилие, сиречь на штыки, как бы революционно они ни назывались…

— У нас другие намерения…

— Есть логика намерений и логика обстоятельств, и логика обстоятельств всегда сильнее логики намерений, товарищ Красин! Французские революционеры — якобинцы и санкюлоты, Робеспьер и Дантон тоже не имели намерения мостить своими телами дорогу на трон Наполеону Бонапарту, однако произошло именно это, что было насквозь объективно и закономерно…

— Революция высвободит огромную энергию живого творчества масс и позволит воспитать человека нового типа, которому будут чужды насилие и культ личности… — упрямо насупившись, бубнил инженер, в душе кляня себя за очевидную слабость позиции.

— Ещё раз: базис первичен, надстройка вторична, Леонид Борисович, или вы не марксист, — остановившись прямо напротив Красина, отрезал император. — Система образования и воспитания — это тоже элемент надстройки, конфигурацию которой диктует базис, то есть, уровень развития производительных сил. А у нас эти силы сейчас на три четверти состоят из неграмотных крестьян с сохой и мотыгой… Высвободят они энергию… Этим словосочетанием в физике называют взрыв, между прочим. В обществе это будет взрыв насилия. И кого он, по-вашему, сможет воспитать?

— А что вы предлагаете? — запальчиво воскликнул Красин. — Оставить всё, как есть?

— Вы несправедливы, товарищ Красин, — уже направляясь к столу, вдруг мягко, по-кошачьи развернулся к инженеру император. — Вы держите в руках как раз план конкретных действий. Я предлагаю не подменять теорию Маркса революционными фантазиями и вместо этого заняться главным — начать менять базис. Действительно революционной работы неподъёмно много. Нужно заменять архаичные полуголодные средневековые крестьянские общины на промышленные агрокомплексы, превращающие крестьян в рабочих, а их тощие наделы — в фабрики по совместному высокотехнологичному производству продуктов питания.