Бешеный прапорщик - Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев (2017)

– Эта сволочь натравила свою дворню на меня, когда я спал. Сорвали награды и погоны, отобрали оружие, документы, личные вещи, сняли сапоги… Держали в клети на псарне, кормили скудно, пить почти не давали. – Он скрипит зубами, говорит через силу. – Кнутом отходили, как самого последнего каторжника… Он сам приходил смотреть на это, разглагольствовал о том, как после победы германцев мы им рабами служить будем…

Так… Значит, барин зрелища кровавые любит. Ну, будут ему зрелища! Еще и поучаствует в них по полной программе! Поворачиваюсь к казакам, указываю на егерей:

– Развяжите им рты.

И уже холуям:

– Кто взял вещи офицера?.. Я даю десять секунд для того, чтобы признались. Потом – не обессудьте… Митяй, приготовь скамью и веревки. Нагайки при вас? Хорошо!.. Ну, кто?

Видно, дворовые знали, что такое нагайка и какой эффект на здоровье она оказывает. Потом кто-то выдавливает:

– Вось ён, Микола, брау… Усё захапау…

Поворачиваюсь к «виновнику торжества»:

– Где вещи?

– Паночак!!!.. Миластивы!!!..Ня бейце!!!.. Усё аддам!.. Христа ради!.. Тутачки усе, пад стрэхай!..

– Конечно, отдашь, куда ж ты денешься. И Бога не поминай, паскуда. Он тебе не поможет. Кузьма, развяжи его, обыщи и веди за вещами, куда покажет. Если дернется, пару «горячих» ему нагайкой выпиши.

В карманах егеря нашлись карманный «Буре» с треснувшим стеклом циферблата, золотой нательный крестик, портсигар с гравировкой «За отличную стрельбу в присутствии Их Императорских Величеств». Из сарая к ним добавилось все остальное – сапоги, портупея, фуражка.

– Ордена где?

– Так, граф узяу…

– Так как же ты, урод, осмелился руку поднять на русского офицера? Кнутом бить, а?

– Так як жа? Сам их сияцельства прыказау…

– А своя голова не думает? Ну, так мы это быстро исправим. Кузьма, Антон, вяжите его на скамью.

Даже в мерцающем свете пожара было видно, как побелело лицо, на лбу выступила испарина. Егерь бухается на колени:

– Памилуйце!.. Людзи!.. Памилуйце!!!

Казаки подтаскивают его к скамье, укладывают, распускают путы, затем заново связывают руки и ноги под скамьей. Микола уже не умоляет, а только тихонько подвывает на одной ноте. Остальные егеря испуганно отодвигаются как можно дальше от места экзекуции, съеживаются, стараясь быть незаметными. Тоже, наверное, вину за собой чувствуют. Да, и у графа нормальные не служили бы. Только такие же мерзавцы, как и сам хозяин.

Кстати о хозяине. Мы тут в Робин Гудов играем, а надо дело делать. Оставляю Гриню за старшего, и идем с Михалычем в дом. В комнате почти ничего не изменилось. Немцы и граф на прежних местах и в прежних позах. Егорка держит их всех на прицеле, а Митяй деловито, не торопясь, проводит экспертную оценку коллекции, висящей на стене. Снимает по очереди клинки, критически их осматривает, потом либо вешает обратно, либо кладет на стол. Там, рядом с портфелем, уже лежит шашка с ножнами и рукоятью, полностью выполненными из серебра. Красивая вещь! Черненое серебро с замысловатыми узорами матово бликует на свету. К шашке добавляется такой же кавказский кинжал. Так они же сделаны одним мастером, видно, в пару. Рядом ложится еще одна шашка в богато отделанных прорезным золотом кожаных ножнах…

– Митяй, помимо того, что выберешь, прихвати еще пару-тройку поблестяще и подороже, пойдут на подарки штабным.