Внук сотника - Евгений Красницкий (2016)

Лука Говорун тут же заорал, чтобы ратники шли вперед и укрылись под вражеским берегом. Те, кто услышал и послушался его – выжили. Но для многих было уже поздно. Примерно у трети всадников перепуганные кони шарахнулись в сторону с узкого брода и сразу же попали на глубокое место. Те, кого кони все-таки вынесли, спаслись, но большинство утонуло – ратник в полном вооружении слишком тяжел не только для того, чтобы выплыть самостоятельно, но даже и для того, чтобы его мог удержать на поверхности конь. Во всяком случае, не у каждого коня хватит на это силы, особенно если всадник запаниковал и не помогает животному, а, наоборот, мешает.

В результате из ста четырех человек выжили шестьдесят семь. Таких потерь за один раз у ратнинской сотни не случалось за все время ее существования. Особую же наглядность некомпетентность Данилы приобретала на фоне недавней сечи на Палицком поле, где убитыми сотня потеряла всего шестерых. Даниле, само собой, пришлось распрощаться не только с командованием сотней, но и с десятничеством, тем более, что из его десятка выжило всего трое, включая и самого Данилу.

Каким-то образом обида за отцовскую неудачу проецировалась у Ерохи на Мишку. Возможно, сыграли свою роль слышимые то тут, то там разговоры о том, что «вот Корней Агеич уж такого бы не допустил», возможно, Ероха знал о долголетнем ожидании его отцом «повышения по службе», вместе с ним пережил сначала радость долгожданного избрания, а потом крах карьеры, возможно, еще что-то… Факт оставался фактом: прохода Мишке Ероха не давал. Вселение в Мишкино тело нового «жильца» ровным счетом ничего в этом не изменило. «Новый» Мишка убедился в этом менее чем через неделю после осознания этого вселения.

Как-то вечером, когда стадо уже пригнали с пастбища, Ероха с несколькими приятелями загородил проход одиноко идущему по переулку Мишке.

– Эй ты, недоносок! Ты почему не кланяешься?

Паника, охватившая мальца, мгновенно задвинула сознание взрослого человека куда-то в дальний угол. Мишка растерянно остановился.

– Ты моих коров пасешь, значит – мой холоп. Должен кланяться!

Ероха схватил Мишку за волосы и начал пригибать его к земле, пытаясь поставить на колени. Физически он был сильнее Мишки, причем, изрядно сильнее. И ростом повыше и телом помассивнее.

* * *

Тогда, пережив несколько унизительных минут, Мишке удалось вырваться и сбежать, но теперь совершенно обыкновенный случай мальчишеских разборок заставил его серьезно задуматься сразу на две темы. Первая – его физическая немощь по сравнению с ровесниками. Вторая – его социальный статус. Ни то, ни другое ни в малейшей степени не соответствовало исходным данным: принадлежность к военной знати, возможно, к боярству.

«Могла быть ошибка? Вроде бы нет: имя совпадает – раб Божий Михаил. Или что-то пошло не так? Дед ведь около самого боярства покрутился, если б не ранение, мог и выслужиться. Но сейчас-то он пастух. Значит, делать военную карьеру самому? Такому задохлику – слабее всех сверстников? Положим, Суворов тоже не богатырь был, даже наоборот. Но он был графом. В полк записан с младенчества и служить начинал сразу с офицерского чина, если не ошибаюсь.[2]

Я же никакой не граф и даже не пастух, так – подпасок. Служить, конечно же, начну рядовым, и с моими физическими данными накроюсь медным тазом в первом же бою. Блин, физподготовкой заняться, что ли? Интересно, как? В армии служил в полку связи, стреляли-то раз в полгода, а про что-нибудь вроде рукопашного боя даже и речь не шла. Ни боксом, ни борьбой не занимался. Всяких там дзюдо, каратэ и в помине еще не было. Ходил несколько лет в яхт-клуб, так здесь, в припятских лесах, все эти шкоты, фалы, шпангоуты – ни пришей, ни пристегни. Но делать-то что-то надо!