После России - Фёдор Крашенинников (2016)

«Политзавод», как уже говорилось, затевался с целью выискать талантливую молодёжь и дать ей дорогу во власть. Самым талантливым предполагалось выделять проходные места в партийных списках. Меж тем скоро в области должны были состояться выборы в Думу, и участникам «Политзавода» клятвенно обещали, что самые активные действительно получат места в партийном списке «единороссов» и станут депутатами. Это был солидный куш, поэтому Михайлов твёрдо решил стать лучшим. Ему это почти удалось – его хвалили все, и заезжие московские политологи, пугавшие молодёжь каким-то беглым олигархом и разоблачавшие происки другого, сидевшего в тюрьме. Михайлов уже не мог вспомнить, кто был беглым, а кто сидел, – за прошедшие годы эти фамилии перестали что-либо значить.

Местные кураторы, циничные и не склонные к пафосу провинциальные депутаты, тоже были им довольны, во всяком случае внешне: хлопали по плечу, говорили «вот такие нам и нужны!». Он терпеливо конспектировал, осваивал нехитрый тогдашний дискурс, все эти «национальные проекты», «суверенные демократии» и легендарную «вертикаль власти». По прошествии лет Михайлов уже не мог вспомнить, что имелось в виду за громкими словесами. Тогда он был, конечно, на коне, знал всё, бойко цитировал Путина и Медведева. Вспоминая сейчас глупую свою молодость, подполковник Михайлов испытывал стыд. Впрочем, почему стыд? У всех более или менее взрослых деятелей республики в биографии было что-то похожее. Разница была лишь в том, кто раньше соскочил.

Привычным жестом он отправил официанта за коньяком.

В практическом смысле курировала политзаводчину руководительница региональной организации «Молодой гвардии» дамочка лет сорока с пышной гривой каштановых волос, полноватая, довольно привлекательная. Она была одной их последних активисток, как кто-то цинично заметил, «успела побухать ещё в комсомольских саунах». Говорили, что именно комсомольско-интимные отношения с кем-то из руководителей областной «Единой России» привели её на командные высоты. Она обратила внимание на Михайлова, а под конец проекта и начала его опекать. Неприятным моментом стал визит какого-то московского телеведущего. «Грачёв? Дятлов? Воробьёв? – Михайлов не мог вспомнить птичью фамилию. – Наверное, из-за перенапряжения в последние дни», – подумалось ему. Этот, с птичьей фамилией, держал себя совершенным барином, пошло заигрывал с девушками, сквозь зубы говорил с парнями. Ничего умного или нового он не поведал, просто пересказывал с нескрываемой скукой пропагандистские телештампы, им же озвученные. Видно было, что и сама телезвезда не особо во всё это верит. Он скороговоркой произносил лозунги, отмахивался от умных вопросов и с большим удовольствием развлекал хихикающих слушательниц байками из «звёздной» московской жизни. Михайлов был поражён невиданной столичной спесью и шокирующей пустотой этого виднейшего рупора режима.

Тем не менее Василий был абсолютно убеждён, что станет победителем. Но матушка Россия уже приготовила наивному юноше ушат ледяной воды. На итоговое мероприятие, которое проходило в пафосном ночном клубе, Михайлов явился в отличном расположении духа, в лучшем своём костюме.

Поток воспоминаний прервал коммуникатор – по запасному каналу названивала Ирка, многолетняя любовница. Познакомились они на банкете, и там, в шикарном туалете ресторана «У Лорана», всё и случилось. Муж её был директором филиала крупной казахской компании, постоянно мотался то в Астану, то в Алматы – Василий по привычке пробил его по всем базам и, между прочим, узнал о нём много интересного.

– Вася, привет! Что не отвечаешь? – капризно спросила Ирина и перешла к делу: – Васенька, ты же у меня умный, ты же всё знаешь, скажи мне, чем тут всё кончится?! Муж мечется – и оставаться боится, и тут страшно всё бросить. Что будет-то, а?