После России - Фёдор Крашенинников (2016)

Он всегда знал, что Ирка была практичной женщиной, но сейчас это её качество его расстроило. Меньше всего хотелось рассказывать ей что-то о политике, консультируя тем самым её мужа. Но жизнь кончается не завтра, дай бог, всё наладится, муж отвалит в свой Казахстан, и тогда…

– Ирусь, да всё нормально будет. Можно не уезжать… А я тут весь в делах, шпионов ловим.

– Ты думаешь, не прорвутся? А? Точно? – она была предельно серьёзной и игнорировала шутливый тон любовника.

– Нет, не должны. Может, выкроишь часик, а?

– Котик, ну ты что? Муж же тут… Давай как всё кончится? Ну, честно, как только – так вот сразу! – пообещала она на прощание.

Михайлов отхлебнул из принесённого бокала изрядный глоток коньяка и, вздохнув, снова вернулся к табуированным воспоминаниям, краем сознания отметив, что много лет не вспоминал историю своего, так сказать, просветления. Или падения?

Итоговое шоу «Политзавода» вёл приехавший из Москвы моложавый дядька, один из лидеров путинской молодёжи. Название организации, в которой этот пупсообразный человек числился вождём, стёрлось в памяти, как и многое другое. Что-то звонкое и пафосное, как тогда любили – то ли «Наша гвардия», то ли «Молодая Россия». Местное партийное начальство вечеринку проигнорировало, хотя в вип-ложе кто-то сидел. После долгой прелюдии и повторения идеологических заклинаний московский гость зачитал список победителей, безбожно коверкая фамилии.

Сказать, что Михайлов был разочарован – значит не сказать ничего. В числе лучших оказались трое самых незаметных участника «Политзавода»: тусклый, никак себя не проявлявший клерк, длинноногая дурында с прыщавой мордочкой и кабриолетом «Порше» и тихий улыбчивый блондин, которого никто вообще не мог вспомнить по семинарам и диспутам. Василий впал в ступор и не заметил, как к нему подошла бывшая комсомолка, теперь он вспомнил её имя – Ангелина, и, виновато взяв его за руку, увела в тихий уголок. Он выдавил из себя мучивший его вопрос: «Почему они?» Ангелина молча разлила по стаканам виски, закурила тонкую сигаретку и устало посмотрела на него:

– Я тебе скажу почему. Все просто. Клерк работает в офисе Маврина (это был один из региональных олигархов, щедро финансировавших «партию власти»). Девка – дочка генерала Гузеева, окончила юридический, числится аспирантом.

– А красавчик?

– А он… – Ангелина отпила большой глоток из стакана и, смешно оглянувшись, нагнулась через стол и прошептала: – Он любовник Андрея Петровича.

Это был шок.

– И зачем всё это вот было устраивать? Ты знала?

– Не знала, но догадывалась. Честно сказать, думала, что тебя пропихнём. Москва прислала указивку – провести эту хренотень. Вот и провели. Всё чин-чинарём, согласно присланным методичкам. Все довольны – и в Москве, и наши. Да сам подумай, неужели бы люди, которые готовы башлять сотни тысяч евро за место в грёбаном списке, согласятся просто так отдать мандаты каким-то талантливым соплякам?

Столько прыжков и ужимок – и впустую? Для отвода глаз, для массовки? Михайлов конфузливо вспомнил, как он задорно нападал на затравленных «белоленточников» во время уличной акции: по заданию партии политзаводчики под охраной полиции толпой окружали протестующих, оскорбляли их и провоцировали на драку. Кстати, никого из победителей на этом позорном мероприятии точно не было.

– Тебе не противно? – Василий ярко представил, как блондинистый победитель «Политзавода» обслуживает своего патрона, председателя областного правительства.

– Мне? Нет. Это же политика, здесь всегда так. Было, есть и будет. Только так и никак иначе. Да не волнуйся ты, на выборах можно будет заработать, всякие митинги-пикеты, акции-хренакции. Хочешь, сейчас поедем ко мне? – игриво предложила Ангелина и улыбнулась, показав мелкие зубы.

– Нет, я, пожалуй, пойду домой.