Зоя - Юлия Ларосса (2019)

— Мне едва исполнилось восемнадцать, когда я вышла за Давида. Красивый, двадцатичетырехлетний парень, перспективный наследник титула. Все подружки безумно завидовали мне. А я завидовала их свободе. Но через год родился Себастьян, а еще через год — Виктор, — она печально улыбнулась. — Тогда я впервые почувствовала себя счастливой. У меня были прекрасные сыновья, пусть и от нелюбимого человека… Что?! Я изумленно смотрела на женщину, которая исповедовалась перед нами.

— Себастьяну исполнилось одиннадцать, а Виктору — десять, когда я впервые полюбила, — призналась она. — Он был лучшим другом Давида. Очень долго я сопротивлялась этому влечению. Искала отраду в своих детях. Но после очередной ссоры с Давидом я в слезах убежала из дому. Не знаю как, но я пришла к нему. Он утешал меня, говорил, что в семейной жизни бывают ссоры и муж на самом деле любит меня… А потом сказал, что тоже меня любит, — она опустила глаза и слеза скатилась по ее гладкой щеке.

В полной тишине она судорожно вздохнула и заговорила снова:

— Ту ночь мы провели вместе. Мы стали любовниками.

Она встала и снова подошла к барному столику. Налила новую порцию спиртного и залпом выпила.

— Так прошел год, и Давил все узнал. Он сказал, если я уйду, то сыновей больше не увижу, — продолжила герцогиня и договорила, но уже шепотом: — Я ушла.

Я смотрела на женщину, которая выбрала то, от чего отказалась я. С каждым сказанным словом она теряла мое уважение. Но я не понимала, что меня больше раздражает: ее поступки или моя подлая зависть ее решимости. Она выбрала тот путь, от которого я пытаюсь уйти как можно дальше. Однако почти брежу желанием ступить на эту тропу, хотя бы одной ногой.

— Давид рассказал все детям и запретил мне приближаться к ним, — говорила разбитая Ньевес, стоя к нам спиной. — Обретя любовь для своего сердца, я потеряла любовь своих детей. Тогда-то я и поняла всю ценность того, что утратила. Ушла от любовника и стала молить мужа о прощении. Но Давид был неприступен. Я его понимала, ведь его сразу предали два близких человека, — герцогиня сжала кулаки и шумно выдохнула. — Он вызвал друга на дуэль и застрелил его в такую же пятницу семнадцать лет назад. Латти ахнула и зажала рот рукой.

Ньевес обернулась и взглянула на каждую из нас по очереди. Гордая женщина оказалась грешницей и с достоинством признавалась в этом.

— Современные традиции дворян не утратили жестокость своих предков! — горькая усмешка растянула ее губы.

— Расследования не было. Дуэлянты писали предсмертную записку, якобы это их решение покончить с жизнью. Потом обменивались револьверами и стрелялись, — тихая слеза снова скатилась, но уже по другой щеке герцогини.

— Так умер мой любимый. А вместе с ним погибла часть меня. Давид позволил мне вернуться, но так и не простил. Как и Себастьян. Он всегда был сыном своего отца. С тех пор он ни разу не обнял меня и не назвал «мамой».

Она вытерла новые слезы салфеткой и вздохнула:

— Виктор мягче и чувствительней. Через пару лет он снова был со мной нежен. Но только он.

— О, Ньевес! — всхлипнула Латти и, вскочив на ноги, обняла ее. — Как же вас долго мучает это! Вы не заслужили такого!

Я опустила глаза. Для меня все встало на свои места. Теперь я понимала страх и нежелание Себастьяна любить. Он не простил свою мать и подсознательно боялся, что ему придется пережить то же, что и его отцу.

— Зоя? — окликнула меня герцогиня. — Ты осуждаешь меня.

Она утверждала, а не спрашивала. Я молчала и уловила удивленный взгляд Златы.

— Я не вправе осуждать чьи-то поступки, кроме своих, — наконец выдала я. — Но, увы, одобрить вас я тоже не в силах.

— Понимаю, — кивнула герцогиня. — Я получила только то, что заслужила, и расплачиваюсь за это до сих пор.

Она облизала губы, опустила глаза и через мгновение, снова посмотрев на меня, договорила:

— Я неуемно жалею лишь об одном — за мои грехи приходится расплачиваться и моим детям.