Сегодня – позавчера - Виталий Храмов (2016)

Оказалось, что кухня наша, так бережно хранимая Антипом, тоже пострадала – крупный осколок мины прошил котёл навылет и на излёте впился в ягодицу повару. И смех и грех. От помощи Тани боец категорически отказался. Бородач оперировал. Теперь повар и идти не мог, и сидеть не мог. Беда. Вместо пшённого супа с козлятиной ели жидкую пшённую кашу.

Потом опять шли целый день и полночи с двумя короткими привалами. Только поздно ночью встали на привал из-за полного обессиливания. Костров не зажигали, попадали, где кто стоял.

А утром разведка доложила, что кольцо стало сжиматься. «Лешие» пытались снайперскими выстрелами осадить врага, но на каждый выстрел они засыпали возможные огневые позиции градом мин, боеприпасов не жалея – тут рядом много дорог, их оперативно снабжали.

В лесу, под открытым небом, мы чувствовали приступ удушья, как от клаустрофобии. Петля окружения затягивалась. Ещё чуть-чуть – и паника. Просто никто не верил, что болото – выход из положения.

Хороша ли житуха болотной жабы?

Бородач повёл нас к браконьерской гати. Сначала мы вышли к болоту, где и утопили наш БТР, так хорошо послуживший нам, тем более что бензин был на исходе. Остатками бензина облили повозки и «Шевроле», выпотрошив из него всё, что посчитали ценным. Пока горела машина, а она сгорела быстро, перекурили. Сгоревший остов машины БТРом столкнули в трясину, потом кухню, Жук-1 заблокировал палкой педаль газа и выбежал через задние двери, а БТР пополз в трясину. «Ганомаг» медленно тонул, мы потопали, а «жуки» стояли и смотрели до последнего, пока круги чёрной воды не сошлись на месте погребения уродского представителя амерского автопрома и не менее уродского представителя вермахта, затягивая его ряской, пряча.

Потом шли вдоль болота, нагруженные поклажей, носилками, ведя под уздцы навьюченных коней. Стрельба и взрывы вокруг учащались, кольцо сжималось. Сжимались колечки и у моих бойцов. Они всё чаще бросали взгляды на Бородача, но тот был невозмутим, рубил топором молодые деревца на длинные шесты.

Пошёл снег. М-да, по болотам лазить в такой холод – удовольствие преотвратное. Но и выбора у нас не было. Принять бой под миномётами – не выход.

– Мокроступы бы сплести, – сказал Бородач.

– Ага, и ковёр-самолёт. Скатерть-самобранка и меч-кладенец желательны в комплекте, – ответил я ему, – где?

– Да ищу я, ищу!

Только через час он повел нас через топь, тщательно ощупывая путь шестом. Лошадям завязали глаза – они боялись. Разведчики наши уже отошли к самому краю болота, тревожно смотрели на нас. Потом пошли следом. Метров через двести мы пересекали маленький островок с тремя чахлыми голыми берёзками. Тут поставили два МГ и десяток разведчиков, улёгшихся плечом к плечу.

– Леший, это Медведь. Видели, как мы шли?

– Видели.

– Отходи, мы прикрываем.

– Если мы сейчас отойдём, они увидят. Минами накроют всех. Уйдите подальше. Мы прикроем.

– Леший, Алёша, не дури! Дуй быстро сюда. Это приказ.

Леший не ответил.

– Борода, мать твою! Чего встали? Мин ждёте? Веди людей!

– Леший! Леший! Отходи! Приказываю! Расстреляю!

– Как, интересно?

– Алёша, – я стал уговаривать умоляющим голосом, – всё получится, я чувствую, только время не тяните! Сейчас надо, прямо сейчас, а то поздно будет. Поверь, пожалуйста. Вы мне дальше тоже нужны.

Рация не ответила, но несколько кочек сползли к кромке воды, вошли в воду и медленно поплыли к нам.

– Это не все! И шестов у них нет, – сказал один боец, вскочил, схватил три шеста и вбежал в воду, побрёл по пояс в воде к «лешим».

– Леший, отзывай остальных!

– Двое остались, Батя. С пулемётом. Рация их со мной. Они не пойдут. Сами уходить будут. Снимайтесь с острова. Вы – мишень!

– Уходим. Через одного.