Поход - Игорь Валериев (2020)

— Завтра я тебя познакомлю с одним человеком. У него на крыше дома установлен телескоп. Любит он на звёзды смотреть. Вот и посмотришь на китайский берег ещё ближе. Давай-ка ещё по одной за встречу, — опрокинув в рот рюмку чистой, как слеза водки, Арсений поставил её на стол и сумрачно посмотрел куда-то выше моей головы. — Знаешь, Тимофей, я не знаю ответа на твой вопрос. Наши китайские партнёры в один голос говорят о скором нападении на Благовещенск. В маньчжурском клине, где мы закупаем скот, почти никого не осталось. Все бегут в Китай, оставляя скот, птицу. Те, кто остались, смотрят на тебя, как через прицел. Я уже не доверяю своим китайским работникам. Из Харбина от нашего отделения идут тревожные сведения, за последние пару недель постоянные нападения на охранную стражу КВЖД.

Я посмотрел на свою рюмку, где был любимый мною вишнёвый ликёр, и отставил её в сторону. Дотянувшись до графина с водкой, я набулькал в фужер грамм сто и залпом выпил.

— Что-то на тебя не похоже, Тимофей.

— Знаю, Арсений. Но, давно так на душе не было тяжело. Ладно, я. Присяга обязывает принять мне смерть, защищая отечество. Но ты даже не представляешь, что случится, если ихэтуани ворвутся в город. Я видел в Таку, на пути и в самом Тяньцзине, что они творят. Ты не представляешь, они даже своих, кто принял христианство, не жалеют. Рубят головы и женщинам, и детям! Сжигают живыми! Фанатики! Звери!

— Это правда?!

— Арсений, ты знаешь, у меня своё кладбище уже за сотню перевалило. Я отнюдь не ангел, руки по локоть в крови, но то, что творят ихэтуани — это страшно!

— Хорошо, что своих отправил с Касьяновым. Ты, его не осуждай, Тимофей. У него двое внуков погодки. Дочка, Татьяна Александровна, с ними приехала прошлой осенью, что-то у неё с мужем в Томске не срослось. В общем, жена и дочь насели, буквально заставили уехать в Иркутск.

— И правильно сделали. И, ты, молодец, что жену с дочкой отправил, жалко, что не познакомились.

— Познакомишься ещё.

— Это, точно! А теперь рассказывай, где в Благовещенске можно найти оружие.

— Какое?! — удивлённо уставился на меня Арсений.

— Любое. Винтовки, охотничьи ружья, любой холодняк. Всё, чем можно вооружить ополчение.

— Думаешь, губернатор на это пойдёт?

— А городская дума зачем?! Гл1ава города?

— Ну…, городской гл1ава Кириллов Александр Васильевич у нас, как всегда заболел.

— Понятно, — мне, действительно, было понятно. В моё время многие чиновники таким образом решали сложные проблемы. Заболел, а пока на больничном глядишь, и кризис рассосётся. — Кто из управы города может взять на себя ответственность?

— Думаю, Верещагин Пётр Владимирович. Он решительный человек.

В общем, разошлись из-за стола за полночь, решая как на низовом уровне можно решить вопрос об обороне города.

С утра размялся во дворе дома Таралы, проделав несколько ката с шашкой, благо забор позволял укрыться от посторонних глаз. Пока Севастьяныч сливал воду для моего умывания по пояс, услышал от него свежие новости. Что меня удивляло в денщике, кроме хозяйственности, так его какая-то запредельная коммуникативность, позволяющая получать отовсюду информацию и ясно, точно, ёмко её доводить. Прирождённый разведчик-аналитик, который ещё и одежду с обувью почистит, и покушать добудет, и стол накроет. Повезло мне, одним словом. Такого кадра не отдам никому.

Михаил Севастьянович довёл до меня, что вчера вечером Грибский отправил на первый пост две роты Второго Восточно-Сибирского линейного батальона, сотню Нерчинского казачьего полка и шесть орудий артиллерийской бригады. Для защиты города осталось два орудия, одна рота, казачья сотня, местная команда и запасники без оружия.

«Охренеть и не встать, — думал я, смывая с тела пот. — Нет, я помнил из прошлого-будущего, что защищать Благовещенск было некому, но чтобы настолько! Всё-таки, сорокатысячный город».

— Севастьяныч, а где Арсений Георгиевич?