Шаги в темноте - Александр Конторович (2017)

– Ты у нас человек новый. Митяй за тебя поручился, да и слухи кое-какие до нас дошли… Ещё кто за тебя тут мазу держать может?

– Здесь – Дед Миша. Но тут его нет, не звали…

– Не катит, – покачал головой судья. – Он, может, и правильный вор – но не знают его люди…

– Тогда никто.

Бакинский сжал губы и уважительно кивнул.

– Интересно получается… Не верить авторитетным ворам мы не можем, но и слова Резвого тоже не на пустом месте сказаны. Он за них отвечать подписался. А раз так – пусть это сделает! Вор за свои слова всегда в ответе! И авторитетом своим, да и самой жизнью…

Миша встал, поднялись и остальные воры.

– Ты! – указал судья на молодого вора. – Бери перо и свою правоту докажи!

И в руках Вити тотчас же блеснул металл.

– Как это? – удивился Франт, не вставая с места. – С пером на сходку? Не должен вор в законе такого делать!

Бакинский недовольно насупился.

– Косяк! И ответит за него Резвый! Эй, дайте Франту нож!

– Не треба… – поднялся с места тот. – Не по масти мне с таким сопляком всерьёз махаться… так обойдусь!

– Смотри! – пожал плечами старый вор. – Сам захотел!

Народ отпрянул к стенам, освобождая место посередине.

И Витя тотчас же прыгнул вперёд – нанося удар.

Левой рукой.

А нож он держал в правой, отведя её назад.

Плюх!

Франт слегка повернулся на месте, пропуская противника мимо. Он всего чуть-чуть «подправил» Резвого – так, что оппонент врезался в «зрителей» и еле устоял на ногах. Его удар цели не достиг. Народ отпрянул в стороны, опасаясь быть пораненным, и с их стороны прозвучали возмущённые возгласы.

Митяй Красносельский усмехнулся.

– Куда ему… Слабак!

Высверк металла!

Чок!

Выбитый нож косо воткнулся в пол, а его хозяин, на этот раз уже не устояв на ногах, кубарем покатился куда-то в сторону. Вскочил, вытирая кровь с лица. Никто даже не заметил, когда прилетел ему удар. Подхватив выпавшее оружие, он заплясал вокруг противника, крестя воздух перед собою резкими замахами.

– У нас тут танцы? – удивился Гальченко. – А музыка где?

– На похоронах твоих слушать будем! – сплюнул кровь на пол Резвый. – Н-на!

И нож рыбкой перелетел в левую руку.

Выпад!

На этот раз Франт с места сдвинулся – и оказался на середине комнаты. А вот его противник… тот остался стоять там, где только что находился его враг. Он не двигался, стоял, покачиваясь на ногах. А Гальченко, не глядя в его сторону, прошел к столу и, взяв с него бутылку, плеснул в стакан водки.

Бух!

Тело молодого вора грохнулось на пол.

– Помянем… – поднял стакан Франт. – Глупый был…

Из-под упавшего тела пробилась тонкая струйка красного цвета…

– А ты жесткий… – Митяй плеснул в стакан водки и покосился налево – там двое подручных сноровисто замывали следы крови на полу. Тело Резвого уже уволокли.

– Жизнь такая… – пожал плечами Гальченко. – Всегда на стрёме[11] быть приходится… Никогда не знаешь, откуда кирпич прилетит.

– Это да… – кивнул Миша Бакинский. – Такая жизнь сучья пошла – всякий норовит поперёк батьки проскочить!

– И не говори! – подтвердил Красносельский. – Совсем закон уважать перестали!

– Куда хуже быть может, – покачал головою Франт. – Столкнулся я с тем, что некоторые уважаемые люди даже с чекистами вместе свой гешефт имели!

– Быть того не может! – стукнул по столу кулаком Бакинский. – Кто?

– Лешик Грыма, Павло Горбатый – про этих точно сказать могу.

– Кто это? – удивлённо приподнял бровь Митяй. – Не слыхал…

– То варшавские воры – давно их знаю, – охотно пояснил Франт.

– Фью! – присвистнул Бакинский. – Так то Польша! Эвона где…

– Ты уж прости, но когда я в закон принят был, это всё одна страна была, – холодно возразил Гальченко. – И все тогда вместе были, оттого и больно мне про это слышать сейчас!