Имперский союз (сборник) - Александр Харников, Александр Михайловский (2019)

Император молча кивнул и задумчиво посмотрел на сияющее лицо Сергеева-младшего. Он был человеком неглупым, хорошо разбирался в людях и кое-какие выводы из увиденного и услышанного (а также доложенного ему доброхотами) уже сделал. Но пока Николай Павлович хранил молчание, делая вид, что ничего не замечает.

Конечно, он легко мог бы пресечь так неожиданно вспыхнувший роман между новоявленными Ромео и Джульеттой. Например, под каким-нибудь благовидным предлогом отправить дочку погостить к родственникам жены в Пруссию. Но он очень любил Адини и прекрасно понимал – как тяжело ей будет пережить разлуку с любимым человеком.

К тому же он помнил, что Адини тяжело больна, и без лечения врачами из будущего ей не выжить. Вполне вероятно, что тоска погубит ее еще быстрее. Уж пусть все идет так, как идет. Адини поправится, Сергееву-младшему император подберет красавицу-жену из знатного и богатого семейства. Юношеская влюбленность дочери, как считал император, пройдет сама собой. Тут главное – не делать резких движений и торопить события.

Цесаревич Александр Николаевич тоже попытался было удрать в будущее, но тут отец проявил принципиальность, напомнив о том, что ему надо заняться устройством семейного гнездышка в Аничковом дворце.

А Ольге Румянцевой ехать домой в XXI век ужасно не хотелось. Если говорить честно, то она влюбилась. Влюбилась в милого, немного смешного, взбалмошного и ужасно несчастного Карла Павловича Брюллова… Он нарисовал-таки ее портрет. Сделал на одном дыхании, не отрываясь от холста, с каким-то бешеным азартом, словно боясь потерять то, что увидел в этой необычной женщине.

Когда Брюллов положил кисть и обессиленный рухнул на стоявший в углу мастерской кожаный диван, Ольга на цыпочках подошла к мольберту и осторожно посмотрела на свое изображение. Посмотрела и охнула. Это был шедевр. Конечно, картина еще не была закончена – надо было прорисовать детали, проработать фон, но лицо Ольги было запечатлено полностью.

Оно завораживало и пугало. Завораживало своей красотой и исходящим светом. А пугало взглядом, который, казалось, проникал в самую душу того, кто смотрел на изображение женщины из будущего.

– Ой, Ольга Валерьевна, – воскликнула незаметно подошедшая и с любопытством взглянувшая на портрет Уленька Клодт, – это чудо какое-то! Карлуша, друг мой, ты сегодня превзошел сам себя! Это просто замечательно! Я сейчас сбегаю, позову Петрушу – пусть он посмотрит на твою картину. А вы, Ольга Валерьевна, не отобедаете с нами? Останьтесь, я вас очень прошу… Честно говоря, я знаю вас совсем немного, но мне кажется, что мы знакомы с вами всю жизнь… Вы словно нездешняя какая-то, неземная…

– Да, Ольга Валерьевна, – подал наконец голос пришедший в себя Брюллов, – останьтесь. Давно я не рисовал с таким вдохновением, как сегодня. Вы словно муза, которая коснулась меня своим крылом, и я снова готов творить целыми днями напролет…

– Я с удовольствием принимаю ваше приглашение, – с улыбкой сказала Ольга, – а вы, Карл Павлович, просто волшебник. Вы гений, которому доступно все. И глаза ваши видят так глубоко, что у меня просто дух захватывает… Замечательный портрет, я полагаю, что он станет одним из лучших ваших произведений.

– Ольга Валерьевна, – похоже, Уленька все никак не могла совладать со своим любопытством, – так кто же вы и откуда? Я же вижу, что в вас сокрыта какая-то тайна…

– Дорогая баронесса, – кокетливо сказала Ольга, – любая женщина с самого ее рождения – величайшая тайна природы. И потому мы так любимы мужчинами. Ведь их хлебом не корми – только дай возможность заняться разгадкой наших секретов. Не так ли, Карл Павлович? – она улыбнулась Брюллову, которой внимательно слушал женскую болтовню.

– Ольга Валерьевна, – сказал тихо художник, – вы правы лишь в одном – мне дадено природой видеть то, что не замечают обычные люди. И я вижу в вас… В общем, когда мы можем еще раз встретиться?