Превратности судьбы - Виктор Михайлович Мишин (2018)

Всего через пять дней пути, меня почему-то рвало всю дорогу, сожрал, наверное, что-то, мы прибыли в составе целой эскадры к какому-то острову. Не Иводзима, конечно, но тоже серьезно. Судя по болтовне вокруг, тут нас и бросят в бой. Джапы все никак не поймут, что все, амба, вот и кладут янки здесь мальчишек сотню за сотней, непонятно за что. На этих островах даже земли-то толком нет, одни скалы. Впервые увидел, как работает целая эскадра. Артиллерия нескольких кораблей переворачивала на острове все, что было можно. Серьезный аргумент главный калибр линкора. Такие «поросята» вылетают из стволов, что икать начинаешь. Я только тихо матерился, вспоминая нашу, союзную артподдержку. Нас выстроили на палубе и после короткой речи отправили на катерах к берегу. Сержант сообщил по ходу, что на берегу джапов нет, они укрылись ближе к вершине. Там огромное количество бетонных дотов, и выкуривать самураев оттуда именно нам. Мне, как снайперу, было отведено место в хвосте. Настоящих спецов здесь очень мало, и сержант объяснил, что нашего брата тут берегут. У японцев наравне с пулеметными и орудийными дотами вовсю работают снайперы, вот этими вояками мне и нужно заниматься. Опять повезло в том, что не пришлось брать отделение, хотя лейтенант и хотел было озадачить меня, но бывалый мастер-сержант сказал свое веское слово.

– Мне наверху нужен отличный стрелок, а не нянька для молодняка, с ними я и сам справлюсь! – Веско, грубо, но по делу.

Когда поднимались, сержант все косился на мою сбрую, что я сшил во время плавания. Ага, опять эрзац разгрузки сшил, а что, ну ведь удобнее так. Здесь, в пиндосской армии с этим проще, никто не орет за нарушение формы одежды, где-нибудь на построении там да, могут наказать, а в бою…

– Капрал, ты с опытом? – расспрашивал меня мастер-сержант Кэрол, пока двигались по скале наверх. Этот представитель младшего комсостава был настоящим воякой. В КМП с тридцать пятого года, за время войны где только не был, даже не ранен ни разу. Это мне, помню, когда в полицию поступал, на комиссии весь мозг съели насчет того, откуда у меня столько отметин от ран. Объяснял все походом с конвоем в Россию, дескать, во время атаки фрицев получил многочисленные ранения, но выжил. Доктора, конечно, видели, что ранам моим больше года, слишком уж затянулись хорошо, но отступились.

– Да, сэр, – не стал я скрывать, сержант вроде парень нормальный. По возрасту, он, наверное, мне ровесник, может старше на год-два. Крепкий, сильный, ростом под метр восемьдесят, белобрысый, с голубыми глазами и загорелой кожей, он был словно ковбой из вестерна.

– Где служил?

– В пехоте, сэр.

– Давай без чинов, мне с тобой этот молодняк вести, который и винтовку-то не знает, как держать. – Это он зря, пополнение в Штатах было приличным, их всех гоняли четыре месяца перед отправкой, так что ребятки вполне подготовленные, – в какой пехоте?

– В Красной Армии… – бросил я и замолк, наблюдая реакцию.

– А я думаю, чего это у тебя говор такой, слишком правильный для калифорнийца, так ты русский??? – сержант говорил тихо, стараясь не привлекать внимание.

– Это как-то меняет дело? – чуть волнуясь, в свою очередь спросил я.

– Не бойся, это останется между нами, – успокоил меня командир, – вы парни, молодцы. Гитлер серьезный противник, с джапами легче, наверное, просто специфика своя. Я много слышал о вашей войне, слишком большие потери в начале войны.

– Очень, очень большие.

– А битва за Москву, а Сталинград, о, последняя вообще что-то! – восхищенно поцокал языком сержант.

– Вот там я и воевал, – скромно, но давая прочувствовать всю серьезность сказанного, сказал я.

– Да иди ты?! Там, я читал, была полная задница!

– Именно, мастер-сержант, именно так. В том батальоне, в котором я служил и переправился в город, через два дня оставалось около пятидесяти человек, некоторые части и вовсе гибли сразу и целиком.