Превратности судьбы - Виктор Михайлович Мишин (2018)

Развернув наволочку, прихватил на базаре, я высыпал все содержимое на нее. Так и думал, деньги, что наши, что немецкие, превратились в комки сырой бумаги, но драгоценностям-то ни фига не будет, сколько бы ни пролежали. Сбросив деньги в яму, я быстренько зарыл ее обратно, а все цацки пересыпал в свой сидор. Нести так будет удобнее, несмотря на большой вес. Накинул сверху гражданский плащ, прикрывая ношу, хоть на первый взгляд в глаза не бросится, я, опять делая большой круг, пошел назад в город. Навыки ползания в разрушенном городе пришлись кстати. Уже практически был возле дома бабы Маши, когда увидел патруль. Скорее, услышал, конечно. Правы, видимо, ученые и врачи в будущем, говоря, что у незрячих людей сильнее развиты органы слуха, и наоборот, кажется. Заныкался в каких-то развалинах, хотя тут такие кругом, это центр почти вычистили. Там смрад такой стоял, что в первую очередь разгребали, чтобы избавиться от трупов. Помню, видел после капитуляции гитлеровцев огромную кучу трупов, рядом с Мамаевым курганом, их туда свозили и сваливали словно мусор. Хоть я и испытал на себе, что собой представляли немцы и тот порядок, что они нам сюда притащили, но такое обращение с мертвыми меня сильно напрягало. Нельзя поступать с людьми так, хоть и враги, но… Чем мы будем от них отличаться, если сами как звери? Патруль миновал место, где я отлеживался, а я, кажется, забыл, как дышать. В какой-то миг я почувствовал, что кто-то из солдат патруля смотрит прямо на меня. Вернулся на место постоя, можно сказать, посреди ночи. Баба Маша давно спала, а я, раздевшись, вынес из избы ведро воды и начал отмываться. Мне в санбате, когда уезжал, сестричка подарила кусок мыла, какое-то даже приятно пахнущее, вот я и наводил чистоту. Укрывшись на дворе от возможного прохода по улице патруля, я плескался до той поры, пока сам уже не почуял, что вроде как от меня перестало вонять. Одежда, в которой я был, была плотно завязана в узел и спрятана под сараем. Нашел углубление, возможно, собака рылась, туда и спрятал, если дальше все будет спокойно, утоплю потом в реке. Да, в городе появились собаки, откуда и пришли? Немцы зимой сожрали тут все, что хоть как-то напоминало живность. Вновь облачившись в свою старую и здорово застиранную форму, я вернулся в дом и лег спать. Старушка даже не пошевельнулась, когда я укладывался. Разбудила меня баба Маша, казалось, как только я уснул. На самом деле время было уже около семи утра.

– Санька, ты чего, поздно вернулся, что ли? – едва я открыл глаз, спросила старушка.

– Да нет, просто вы спали, ну я и посидел на улице, с папироской. Потом вымылся, а то раньше негде было, теперь хоть на человека похож стал.

– Да уж, жених прям, жаль, что с глазами у тебя беда, но ты молись почаще, боженька поможет.

– Ой, баб Маш, да на нас на всех столько грехов, что и жизни-то не хватит все отмолить.

– Ты брось это! – строго проговорила старушка. – Откуда у защитников своей матушки земли грехи возьмутся? Молчишь, вот и молчи! Ты не у людей жизни забирал, а у врага. Знаешь, что они тут вытворяли, пока вы их не прогнали? То-то!

Разговор был очень тяжелый, не утренний. Я даже не пытался что-либо говорить, баба Маша сама все сказала, и за себя, и за меня, и вообще за всех, кто сейчас воюет.

– Куды ж ты теперь? – старушка провожала меня, когда на третий день я собирал манатки.

– Доктор говорил, что мне чистым воздухом дышать нужно, может помочь. – Что я несу?

– На Кавказ, что ли, поедешь?

– Пока не знаю, – пожал я плечами, – может, туда, а может, в Сибирь махну, там тоже воздух о-го-го!

– Там холодно, наверное?

– Да уж не холодней, чем здесь зимой было, а сейчас вообще почти лето. Вон, сегодня как солнышко жарит…