Непрощенные - Андрей Муравьев, Анатолий Дроздов (2015)

«Не тому мама учила, – подумалось мне. – Твои одноклассники окончат школу, пойдут в военные училища, пока доедут к фронту – половина войны пройдет. Кто-нибудь да уцелеет. А вот тебе с твоим носом в плен лучше не попадать. С ходу шлепнут – и фамилию не спросят. У немцев насчет евреев пунктик…»

– Я временно в штабе, – продолжил откровенничать Яша. – Заменить некем. Вот обучу кого-нибудь и попрошусь на передовую!

«И вермахт сразу наложит в штаны! Стоит Яше взять винтовку… Побегут! От одного вида… Ой, парень».

– Товарищ лейтенант! – сказал писарь. – Вы не спешите. Меня мама учила: если не получается, надо не спешить. Остановиться, подумать… Вы как в школе: вступление, основная часть и заключение. У меня по сочинению всегда «пять» было.

– Ладно. – Предложение Яши было дельным. Мама у этого заморыша и в самом деле не глупая. – Только и ты не стучи бездумно. Увидишь, что не туда меня несет, скажи! Вместе подумаем…

С этого момента работа пошла. Я ходил по тесному блиндажу, рассказывал, Яша слушал, затем молотил по клавишам, словно из пулемета. Я подходил, смотрел. Неуклюжие мои слова, попадая на бумагу, становились четкими, гладкими и правильными. Кутепов умел подбирать людей. Яшу к передовой подпускать нельзя: такие, как он, в штабе полезнее. Умело составленной бумагой можно не только задницу прикрыть, но и жизни людям спасти. Это если наверху какой-нибудь дури от полка потребуют.

Во время диктовки я ловил на себе восхищенные взгляды писаря. Похоже, он считал меня героем. Пацан… Как там в фильме из моего времени? «Жить захочешь, не так раскорячишься!»

Дважды к нам заглядывал Кутепов. Окидывал взглядом обстановку, кивал и уходил. Я знал, чего хочет полковник. Передышка на фронте долго не продлится, надо успеть, пока самолеты еще летают в Москву…

И мы успели. Облегченно вздохнул, продиктовав последнюю фразу. Яша стал раскладывать листки по экземплярам, в это время в блиндаж заглянул боец.

– Товарищ лейтенант! – выпалил он, щурясь – с солнца в блиндаже было темновато. – Там вас спрашивают.

– Кто? – Отвлекаться не было времени – записку следовало подписать, отнести, проследить, чтобы пошла в первую же почту.

– НКВД! – ответил боец, понизив голос. – Из Могилева.

Мысленно чертыхнулся и вышел. Какого рожна им надо? Из-за прокола со званиями? Или Кутепов проговорился? Это плохо. Начнут теперь мурыжить: кто да откуда? С каким заданием прибыли в СССР? Попробуй докажи! Из будущего я ничего не принес. Ни ноутбука, ни сотового телефона, ни гранатомета «Шмель». Только мозги, вернее, то, что в них было перед тем, как меня грохнули…

– Их двое прибыло, – рассказывал посыльный, вышагивая рядом. – Предъявили документы, представились. Один сказал, что к товарищу полковнику, второй спросил вас. Товарищ полковник сейчас на передовой, начальник особого отдела – тоже. За ними послали, ну, а вы – рядом. Эти двое – строгие!

«Кутепов навел! Зачем? Просил ведь не светить до времени…»

«Энкавэдисты» маячили на поляне. Невысокие, но плечистые, в новенькой, ладно пригнанной форме, выбритые до синевы – они мне сразу не глянулись. Крысы тыловые! На войне, как ни старайся, по-парадному выглядеть не сможешь. Окоп или блиндаж – это не казарма. Ни постираться толком, ни погладиться…

– Лейтенант Волков! – представился я, умышленно опустив «по вашему приказанию». Перебьются.

– Лейтенант госбезопасности Синицын! – ответил тот, что повыше. Второй промолчал. Не счел нужным удостоить.

Несколько мгновений мы молча рассматривали друг друга. Каменные лица, холодные глаза. Взгляд Синицына, устремленный на меня, был неприятно оценивающим. Меня как будто измеряли и взвешивали.

– Документы! – потребовал Синицын.

Достал временное удостоверение, выданное в штабе Кутепова. Лейтенант внимательно разглядел листок, сложил и сунул себе в карман. Я нахмурился.