Непрощенные - Андрей Муравьев, Анатолий Дроздов (2015)

Группа некоторое время стояла, ошеломленно рассматривая картину трагедии. Ильяс внезапно поймал себя на том, что скрипит зубами. Олег рядом почернел с лица. Ильяс подумал, что желание у них сейчас одно. Добраться до ближайшего фашиста и бить, бить его башкой о землю, пока не вытекут мозги. А потом еще пройтись каблуком…

Не сразу, но они пришли в себя. Нашли трактор с убитым трактористом в кабине. Наверняка в кабине нашелся бы шланг, но лезть туда никто не захотел. Винтовочным штыком пробили бак и подставили ведра: одно принесли с собой (нашлось в танке), второе висело за кабиной трактора. Наполнив ведра, двинулись обратно.

– Сволочи! – промолвил Ильяс, находясь под впечатлением. – Гражданское население, видно же сверху. За что их?

– Унтерменши мы, – процедил Олег. – За людей у них не канаем.

– Что? – переспросил идущий рядом боец.

– Не считают нас людьми.

– А кто ж мы? – удивился рядовой. – Всяко же – люди.

– Они так не думают. Люди для них только немцы, остальные – недочеловеки. Унтерменши.

Солдат выругался:

– Попомнят, гады! Подойдут резервы, вдарим так, что на коленках ползать будут! Покажем, кто здесь люди!

Олег не стал разуверять бойца. Злость и надежда – лучшие чувства в бою.

Принесенную соляру залили в танк, покрутили стартер. Мотор завелся.

– Хорошо, что не бензиновый! – Коля похлопал «БТ» по броне.

Ильяс не понял радости:

– Почему? Бензин с любой машины слить можно.

Климович объяснил снисходительно:

– Для «БТ» не всякий бензин подойдет, авиационный нужен. К тому же танк жрет много, больше литра на километр. С солярой куда меньше. А с дизелем танк просто летит! 375 лошадиных сил!

Подошел Олег, координировавший действия с пехотой. В бой, кроме танкового экипажа, шли пятеро бойцов. Двое легкораненых будут контролировать дорогу к селу на случай, если немцы пожалуют. Остановить большую колонну они не смогут, но подать сигнал и сдержать фашистов до того момента, когда на помощь прилетит танк, вполне в состоянии.

Горовцов уговаривал сержанта не лезть на рожон и не соваться на мехдвор с танком. Не верил, что будет толк. На шум боя подтянутся гарнизоны соседних сел, трофейные команды; так что с танком или без него, все равно не уйти. Предлагал просочиться, вырезать охрану кухни, забрать продукты и слить немного соляры, унеся ее в ведрах. И так, тихонько, на малом ходу и своих двоих, отойти в лес. И уж оттуда двигаться к фронту.

Олег уперся. Танк у них хороший, рядом – море солярки. Не может не быть! Надо уничтожить охрану, заправить танк (на все про все – минут двадцать), на хвост подвесить прицеп тракторный (наверняка найдется) и с парой бочек и ранеными полететь со скоростью пятьдесят «кэмэ» в час. Пока немцы расчухаются, за Днепром будем!

Пехота поскребла затылки, переглянулась, но перечить командирам не стала.

Ударили ночью.

В село въехали по дороге, с включенными фарами, да еще со стороны «немецкого» Бреста. Часовой на посту даже мысли не допустил, что едут не «свои». Так и умер с приоткрытым от удивления ртом, когда с проезжающего танка ему всадили штыком в горло.

«БТ» сбросил десант, выбрался на дорогу против мехцеха, развернул башню и всадил осколочно-фугасный в окно казармы ремвзвода. В деревенских домах, как выяснили наблюдавшие за селом бойцы, жили только офицеры и унтеры, рядовые ночевали в приспособленном под казарму помещении. Это их и сгубило.

Одновременно пехота единственной гранатой взорвала хату, где квартировали офицеры, переколола штыками рванувших на шум часовых и взялась за второй дом с командным составом. Там, однако, немцы очухались быстро. Выбили окна и открыли огонь.