Кровь и почва - Дмитрий Старицкий (2019)

– А вы воздух понюхайте, – предложил я.

– Затхло, как и в любом старом помещении, которое долго не проветривали. Но ничего особенного, – ответил он мне после того, как изобразил из себя легавую собаку с верхним чутьем.

– Ничего особенного и быть не должно. А вот естественных запахов нет. Ефрейтор, откройте крышку параши.

Тот подчинился и ответил.

– Чистая, господин командор. Даже вымытая.

Я поднял палец вверх и заявил авторитетно:

– А генерал утверждает, что просидел тут трое суток. Какал, наверное, бабочками.

Через полчаса поисков ключ нашелся, под этой самой тяжелой дубовой парашей. В месте, где его бы никто и не подумал искать. А если бы и подумал, то побрезговал бы, с точки зрения императорского генерал-адъютанта.

Мы терпеливо дождались в коридоре, пока Молас закончит под светскую беседу трапезничать с Вейхфортом, и на выходе предъявили последнему ордер на арест от имени императорской чрезвычайной комиссии. И надели на него наручники.

Молас сделал вид, что он к ЧК не имеет никакого отношения, и только буркнул в мою сторону:

– Надеюсь, командор, вы знаете, что делаете? Но заявляю сразу, я вынужден буду об этом доложить его величеству, – склонил он лоб в сторону бывшего генерал-адъютанта.

– Буду вам за это признателен, ваше превосходительство, – рассыпался в любезностях Вейхфорт, пока Молас пожимал плечами, живописной мимикой делая вид, что он против ЧК не властен.

Отвели бывшего императорского адъютанта в архив. Усадили за стол. Сам сел напротив него и внимательно посмотрел ему в переносицу. С армии знаю, что пристальный, вроде как в глаза, но неуловимый взгляд раздражает, а некоторых людей даже пугает.

– Что вы от меня хотите? – наконец не выдержал играть в молчанку и гляделки Вейхфорт.

– Чтобы вы мне объяснили, что все это значит? – обвел я руками шкафы с документами.

– А я знаю? – настолько натурально удивился он, что я даже на секунду поверил ему. Крепкий орешек.

Пришел писарь, устроился сбоку с канцелярскими принадлежностями.

– Итак, ваше имя, фамилия, титул, чин и должность, – начал я допрос по всей форме.

Сам одно время удивлялся, для чего допрос каждый раз начинается с повторения паспортной части, которая и так прекрасно известна следователю. Но просветили как-то. Во-первых, допрашиваемый всегда сам подписывается под протоколом, в том числе и под своими данными, удостоверяя их правдивость. Во-вторых, создается рабочий настрой, по которому допрашиваемый уже начал отвечать, даже если до того думал играть в молчанку.

– А теперь расскажите подробно, ваше сиятельство, где вы были с момента взрыва в охотничьем дворце императора.

– Насколько подробно? – переспросил меня Вейхфорт.

– Насколько сможете.

– А иначе? – Тон бывшего императорского адъютанта несколько понаглел.

– А иначе, – ответил ему я скучным голосом, – я вас просто отведу к ближайшей стенке, а их в этом замке пять штук только внешних, и шлепну как врага народа и императора.

– Как Тортфортов? Из пулемета?

– Думаю, пулемет в данном случае избыточен. Достаточно будет одной пули из пистолета в затылок.

– А как же суд?

– Как чрезвычайный императорский комиссар я имею право внесудебной расправы с врагами императора. Положение в империи чрезвычайное. Потому и меры чрезвычайные. У вас есть полчаса стать мне интересным, потом я буду занят похоронами.

Я не конкретизировал, что буду занят похоронами баронессы, но Вейхфорт правильно меня понял.

– Спрашивайте, командор.

– Хорошо. Итак… Зачем вы посоветовали императору Отонию подарить именно этот замок инженеру Гочу при даровании ему баронского титула?