Кровь и почва - Дмитрий Старицкий (2019)

В моем кабинете, точнее уже в кабинете герцога, Ремидий с удовольствием дегустировал разлитое нами вино. Початый десятилитровый бочонок стоял у стола. На столешнице выделялся стеклянный кувшин в качестве промежуточной тары. Я несколько удивился такой прыткости безногого герцога, умыкнувшего бочонок с погрузки, но, вспомнив, что в приемной сидят, скучая, два здоровенных драбанта, приставленных к его светлости в качестве носильщиков и прислуги за все, успокоился. Никакой магии и фантастики.

– Савва, – заметил меня слегка пьяненький герцог, – ты это вино всё не увози. Оставь нам несколько бочонков. Домой приедем, там возместим раненым из наших виноградников втрое. А этот нектар… – чувственно причмокнул кубами правитель гор. – Сам-то пробовал?

– Конечно, отец, – криво ухмыльнулся я. Это вино на вкус напоминало черное пуркарское из Молдавии, но даже лучше его качеством. – Вам достаточно только приказать.

– А и прикажу, – подмигнул мне герцог.

Первую партию архива упаковали в неприметные снарядные ящики, когда уже стемнело, и я отправил ее вместе с Моласом на БРЭМ. Под броней как-то надежнее. А сам, выставив караулы, остался упаковывать то, что еще не успел. Чую, эту ночку мне поспать если и удастся, то только так – покемарить между рейсами Моласа, пока он там все отвозит. Куда – не знаю, да и, в принципе, знать не хочу. Чего не знаешь, о том не проговоришься.

Вслед за ушедшим февралем пришел со своими традиционными метелями в этих широтах март, а конца-краю всяческим совещаниям и согласованиям даже не предвиделось. Мы все так же торчали с герцогом в столице империи, хотя наши паровозы и вагоны были уже отремонтированы после городских боев и готовы отправиться в путь по первому же приказу. Только император не отпускал нас от себя. И это, откровенно говоря, стало уже раздражать – у нас дома тоже дел не мерено.

Но в Химери съехались наследники погибших электоров, и большая политика пошла по новому кругу. Ремидий вынужден был остаться сам и удержал меня рядом с собой. Так он чувствовал себя уверенней, несмотря на то что из Втуца приехали все необходимые ему советники и придворные, внешне корректные и вышколенные, а внутренне очень недовольные тем, что я их отодвинул от герцогского уха.

Впрочем, грех жаловаться. Впустую это время для меня не прошло, пришлось только помотаться между Химери и Аудорфом, где располагались генштаб и ГАУ.

Штур выполнил свое обещание, и имперская армия по программе послевоенного перевооружения завалила мои производства заказами, в том числе на НИОКР новых вооружений. Палки, конечно, мне в колеса вставляли разные чиновники, лоббирующие давно устоявшиеся связи с отдельными промышленниками, от которых они имели откаты, но инженер-генерал, наделенный императором чрезвычайными полномочиями за невыполнение своих распоряжений, отвечал на саботаж немедленными увольнениями со службы. Благо большинство таких военных чиновников выслужили свою пенсию по срокам службы, и особых скандалов не случилось. Но все равно без увольнений «с позором» не обошлось.

Князь Урагфорт вовремя сориентировался, откуда ветер дует, и с его стороны препятствий нам не было. А потерявшую нюх подопечную мелкую сошку он отдал нам на съедение сам. И думаю, что князь не без пользы для себя устроил в ГАУ перетряску кадров, воспользовавшись моими производственными программами как поводом. И в щекотливых позициях у него было на кого валить. Крайними в общественном мнении оказались Штур и я. Но мне было не привыкать, а начальник генштаба, заручившись моей поддержкой своего светлого будущего в Калуге, что называется, закусил удила. Императору такое его поведение нравилось.

Тут и Молас ненавязчиво подсовывал ему списки подлежащих к увольнению со службы членов тайного общества, не афишируя их таковую принадлежность. Просто ссылаясь на высочайшее мнение.