Верь мне - Энтони Капелла (2020)

Наконец мы снова в комнате с детективом Дурбаном, и он выжидающе смотрит на доктора Лэтэм.

– Итак, – деловито говорит доктор, – она не уверена в себе, импульсивна, эмоционально хрупка и не сдержанна, не может справиться с отказом и, хотя с большим трудом пытается это скрыть, все равно жаждет одобрения как наркоман, страстно желающий получить дозу. Что я могу сказать, Фрэнк? Она – актриса. С другой стороны, это быстрая, наблюдательная, талантливая и храбрая девушка. Вопреки моему здравому смыслу, я думаю, в данном случае нам действительно стоит попробовать.

19

Она ведет меня в конференц-зал, расположенный в том же здании. Он все еще завален старыми кабелями от кого-то из прежних хозяев.

– Двенадцать лет назад Патрика Фоглера допрашивали в связи с исчезновением Констанс Джонс, проститутки.

Доктор Лэтэм выводит на экран фотографию молодой чернокожей женщины. Женщина с вызовом смотрит в камеру. Я понимаю, что это полицейский снимок.

– Ее видели садящейся в машину, похожую на машину Фоглера, но свидетель не располагал номерным знаком, и отсутствовали какие-либо улики. Констанс так и не нашли. Патрик заявил о своей невиновности, и никаких обвинений предъявлено ему не было.

Она меняет картинку. Еще один снимок.

– Четыре года спустя тело другой проститутки было найдено в пустом доме недалеко от университета в Массачусетсе, где преподавал Фоглер. Оно было обезглавлено. Голова и тело были размещены отдельно друг от друга. Опять же, не было ничего конкретного, что связывало бы Патрика с этим преступлением.

– Ну, если нет никакой связи… – говорю я.

Доктор Лэтэм поднимает палец.

– Кроме одного момента, настолько тонкого и косвенного, что он никогда не мог быть использован в суде.

Она протягивает мне книгу, и я сразу узнаю томик, который дал мне Патрик. «Цветы зла», перевод Патрика Фоглера.

– Страница пятьдесят шесть, – говорит мне доктор Лэтэм. – Прочтите вслух, пожалуйста.

Озадаченная, я выполняю ее просьбу.

Я

Лежит безглавый труп. Подушки омывает

Кровь красная живой струей,

Как бы ручей; ее материя впивает,

Как почва, с жадностью большой.

Как страшным сумраком рожденные виденья,

К чьей бледности наш взор влеком,

С косою черною и с ношей украшений

Лежит на столике ночном…

На ложе голый труп, забыв закон приличья,

В распутстве полном, обнажил

Красу жестокую и тайное величье,

Что в дар от рока получил…[9]

Я резко останавливаюсь. Теперь я понимаю, почему доктор попросила меня прочитать именно это стихотворение. Безглавый труп… Я слышу щелчок и поднимаю голову. Доктор Лэтэм воспроизводит на экране новые изображения. Ужасные, ужасные образы. Такие гротескные, что я отворачиваюсь от экрана, но один из них отпечатывается все-таки в моем мозгу. Отрубленная женская голова находилась среди толстых церковных свеч. На ней все еще были большие серьги-кольца. Глаза частично закрыты: видны зеленые тени от век. На лице застыло выражение покорности судьбе.

– Пожалуйста, продолжайте, – спокойно говорит доктор Лэтэм.

Я неохотно поднимаю книгу и продолжаю.

Я

Сумел ли мститель твой, неутолен живою

Тобой, кого он так любил,

Над неподвижною, податливой такою

Утешить свой огромный пыл?

Ответь, нечистый труп! – За косы поднимая

И голову держа в руках,

Запечатлел ли он свой поцелуй, прощая,

На холодеющих зубах?[10]

Я останавливаюсь. В горле пересохло.

– Но ведь это не доказывает, что он совершил преступление, да?

– Конечно, нет. – Доктор Лэтэм вежливо соглашается. – Это ничего не доказывает.

– А Стелла? Была ли она… Была ли ее смерть такой же?