Верь мне - Энтони Капелла (2020)

– Недавно у меня был пациент, который считал, что у него в желудке растет дерево. Он вспомнил, что съел огрызок яблока, и подумал, что семена проросли в нем. Он страдал от мучительных спазмов в животе. Как только мы дали пациенту лекарство, у него прекратились судороги. Видите ли, он убедил себя, что лекарства – это яд и что дерево умерло.

– Так он же все равно остался безумным.

– Это не то слово, которое мы здесь используем, Клэр. Мы все живем в собственной реальности. – Взгляд доктора Бэннера обратился к ноутбуку. – Немного похоже на компьютерную сеть. На разных компьютерах в сети работает разное программное обеспечение. Иногда бывают небольшие сбои. Проблемы совместимости, так сказать. Они должны быть исправлены технической поддержкой. Понимаете, о чем я?

– Хм, не совсем.

– Позвольте мне сформулировать это так: есть некоторые химические дисбалансы в вашем организме, которые нужно подправить.

– Что значит «подправить»?

Оказывается, он имеет в виду ударные дозы пимозида, проверина и иклимита – лекарств, которые, как он уверяет, имеют мало побочных эффектов, но которые, я чувствую, притупляют мыслительные процессы, покрывая мой разум клейким сиропом медикаментов. Из-за них я постоянно голодна. Я провожу дни в телевизионной комнате, вяло ожидая, когда санитары принесут еще один поднос с тяжелой пищей. На одной из консультаций я совершаю ошибку, говоря доктору Бэннеру, что страх перед другими пациентами нарушает мой сон, поэтому в дополнение ко всем другим лекарствам мне прописывают еще и снотворное. Как все здешние препараты, после назначения оно становится обязательным для приема. Санитары стоят над тобой, чтобы убедиться, что ты проглотил свою дозу. Почти как в фильме «Прерванная жизнь», только без Вупи Голдберг.

Похоже, ирония в том, что Бэннер весьма одержим лекарствами, в то время как очевидно, что именно злоупотребление препаратами подпортило мозги большинства его пациентов. Они сравнивают рецепты с избирательностью гурманов. «У тебя мет? Дерьмо, ведь все, что он мне дал, – две долбаные сигареты и рецепт на гребаную Сюзи Кью», – и рассказывают потом всем, кто готов слушать, о высшей реальности, в которой они побывали, принимая ангельскую пыль и кокаин. Мне кажется, впадать в наркотическую кому каждую ночь небезопасно, тем более я уверена – самые зоркие среди пациентов точно знают, что мне дали, но выбора нет.

Через неделю или около того доктор Бэннер торжественно озвучивает мой диагноз. Я страдаю от параноидального бредового приступа. Когда я протестую, настаивая, что все это произошло на самом деле и полицейская операция была такой же реальной, как больница, где мы сейчас находимся, доктор Эндрю Бэннер отмахивается от моих возражений. Факты не важны, утверждает он. Важно то, как я на них реагирую. Я переживаю диссоциацию – внутренний распад личности. Есть и элемент психоза, связанный с невозможностью отделить восприятие от реальности. Он считает, что это симптомы, связанные с театральным расстройством личности, и их появление вызвано интенсивным стрессом.

Лечение одно: увеличенные дозировки тех же лекарств.

Медленно, медленно, то ли из-за тяжелых медикаментов, то ли просто по прошествии времени мое волнение утихает. Я больше не вскакиваю от неожиданности при каждом шорохе и не просыпаюсь с рвотой во рту, вызванной паникой. Поток разрозненных образов в моей голове замедляется до струйки. Кручение пленки замедляется, а затем и вовсе останавливается.

Лишь изредка я вижу себя в роли исполнителя, шагающего по кинокартине своей жизни. Боль в сердце, боль из-за Патрика Фоглера, требует больше времени, чтобы справиться с ней. Теперь я понимаю, как глупо было позволить себе влюбиться в него. Второй раз в жизни я влюбилась и во второй раз полюбила опять лишь образ.

Только это не означает, что мои чувства нереальные.