Забытое - Марина Суржевская (2002)

Посмотрев на кружащих белых птиц, я отправилась проведать ту, что лежала в сарае. И пока шла, все думала о тенях, скользнувших по моему телу в момент опасности. Кристиан снова пытался меня защитить. Это согревало меня и в то же время причиняло боль. Я не хотела думать о нем, потому что каждое воспоминание сводило с ума.

Быть так близко и в то же время неимоверно далеко… Иногда мне хотелось закричать «Я скучаю!». Я так скучаю, что не могу дышать, Кристиан…

К моей радости, раненый альбатрос встретил недовольным клекотом и пустой посудиной, в которой ночью ещё были куски мяса. Крылья выглядели значительно лучше, на месте ожогов кое-где даже появился легкий белый пух. От ликования я даже исполнила на соломе подобие победного танца!

– И не надо так смотреть! – пропела я Киару, который пытался не улыбнуться, глядя на мои подпрыгивания. – Альбатрос выжил! И он снова сможет летать! Это ли не чудо?

– Ты ужасно танцуешь, – сказал бесцветный и все-таки не удержался. Его губы дрогнули и поползли вверх.

– И пою отвратительно, – весело объявила я. – Непростительные грехи для благородной госпожи. А я, к счастью, не она!

– А хотела бы ею стать? Ты… могла бы.

– Что? – я так удивилась этому вопросу, что даже перестала приплясывать и обернулась на Киара. Северянин стоял в тени, скрывая выражение лица. Я пожала плечами: – Вот еще! У вас, благородных, столько запретов и глупостей, что можно свихнуться, если все их выполнять! Я уж лучше по-простому как-нибудь. Да и вообще… нашел, о чем говорить! Никто из нас не знает, что будет завтра. Сегодня вон поднялся Иль-Тарион, а утром, может, восстанут мифические огнекрылые драховаксы?

– Драховаксов не бывает, – хмыкнул Киар. – Это выдумки.

– Ага, и древние города не восстают из морских глубин. Знаешь, я уже ничему не удивлюсь. Ну разве что помилованию императора, если февры захватят остров.

Киар вдруг резко шагнул вперед. Так, словно хотел меня обнять. Но не сделал этого, так и остался стоять, прижав руки к бокам.

– Вивьен…

– Не надо, Киар, – я легко улыбнулась. – Я знаю, чем мне грозит освобождение Двериндариума. Я все понимаю. Давай просто попытаемся спасти как можно больше людей. И… пообещай, если… Если у февров получится… пообещай, что позаботишься о Китти, Море, Фыре и остальных. Они не виноваты.

Бесцветный нахмурился, алые глаза полыхнули, словно зарево погребального костра.

– А ты? О себе ты просить не будешь? Я ведь мог бы…

Я снова улыбнулась.

– Нет.

Киар коротко выдохнул. И шагнул ко мне. Слишком мягко. Слишком… жадно. И снова я вспомнила его взгляд в тот момент, когда он оттолкнул меня от летящих камней. Такой живой взгляд, совершенно не свойственный холодному северянину.

Я так же мягко отступила, присела возле альбатроса и принялась осторожно счищать остатки поврежденных перьев и пуха, чтобы они не мешали расти новой ости. Киар придержал голову птицы, не давая ей меня клюнуть. Но алый взгляд преследовал меня, словно приклеенный.

– Вив…

– Как думаешь, когда он сможет взлететь? – не дала я лорду договорить. – Мне кажется, надо повыдергивать вон те перья, от них остались одни сожжённые иголки.

– Вивьен.

– И налить свежей воды, он всю выпил. И еще…

– Посмотри на меня.

Я осторожно подняла голову. Бесцветный хмурился, а на его скулах, к моему изумлению, залегли два пятна. Не румянец, а просто розоватые полосы, непонятно как оказавшиеся на лице лорда Аскелана. В алых глазах таяли ледники Колючего Архипелага.

Киар вдруг поддался вперед, и его длинные бледные пальцы стиснули мою ладонь в ворохе птичьих перьев. Сжали и замерли, не отпуская.

– Существует регламент, по которому тебя не смогут судить февры, – быстро и едва слышно произнес северянин. – Если ты принесешь пожизненную клятву служения и верности. Северу, королю, рубиновой короне. И… одному из наследников Архипелага. Мне.