Возвращение - Дмитрий Зурков, Игорь Черепнев (2018)

Естественно, что для боевого генерала, героя Хотинской битвы и просто человека, чья фамилия в этом, по сути, не самом большом городе была на слуху, выделили отдельное купе. Не был позабыт и верный Прохор. Необходимо отметить, что в Российской императорской армии денщики составляли некую касту, в которой, как в зеркале, отражались обычаи и порядки, которые сложились в различных воинских частях. Если не считать отдельных фактов самодурства, то в целом между офицерами и их денщиками складывались несколько фамильярные, а часто и патриархальные отношения. Рядовой лейб-гвардии Драгунского полка Прохор Иванович Найденов попал в категорию нестроевых после того, как потерял по одной фаланге на двух пальцах правой руки в результате взрывов, устроенных в Калише польскими социалистами, а точнее – боевиками и террористами, жаждущими уничтожать все, что ассоциируется с «москальским быдлом и схизматиками». И с тех пор стал тенью и ангелом-хранителем Федора Артуровича. Он строго следил, чтобы «их превосходительство» не остался голодным, мог под шрапнелью доставить термос с горячей едой и старался как мог обеспечить элементарный комфорт даже на передовой. Клинок, который вопреки официальным правилам Прохор продолжал носить, не был бутафорским. До армии, еще мальчишкой, он нашел себе пристанище в цирке и успел освоить искусство джигитовки и метания ножей, топоров и всего, что можно отнести к категории колюще-режущих предметов. А его сварливые жалобы о том, что «…не бережете совсем себя, ваше превосходительство, прям ну как дите малое…» вызывали у окружающих улыбки – ворчун был моложе своего генерала. После того, как кто-то из офицеров припомнил его знаменитого тезку – Дубасова, маленький портрет генералиссимуса Суворова неизменно украшал стену помещения, в котором хотя бы на день располагался Найденов. Не стало исключением и купе поезда, которому ушлые путейцы сумели присвоить ранг литерного. Все тридцать шесть часов, за которые мини-эшелон домчался до Москвы, Александр Васильевич ясными глазами, чуть заметно улыбаясь, наблюдал за потомками.

* * *

Устало выпустив пар, один из лучших локомотивов империи по прозвищу «Русская Прери» прибыл на излюбленный «пункт швартовки» большинства московских железнодорожников – Казенный винный склад № 1. Но наполеоновские планы по «пополнению» винных запасов были сорваны полученной телеграммой: «Поторопитесь освободить платформу. Через полчаса прибывает поезд принца Ольденбургского».

Всеобщее разочарование не разделяли, пожалуй, лишь генерал Келлер и Прохор, которым изрядно надоела дорога, хотелось смыть с себя мельчайшую угольную пыль, неизбежную спутницу путешествующих по железной дороге, и просто размять ноги.

Они едва успели совершить небольшой моцион, как к платформе подошел личный поезд принца.

Федор Артурович по въевшейся в кровь и плоть военной привычке скользнул рукой по фуражке, отдернул китель, и без того идеально облегающий его фигуру, сохранившую юношескую стройность, и направился к середине платформы, где уже сформировалась группа встречающих. В ней наряду с разноведомственными чиновниками преобладали отблескивающие серебром погоны военных медиков, причем некоторые из них были даже украшены вензелями коллежских асессоров Императорской военно-медицинской академии и статских советников Московского военного госпиталя Петра Великого. На вицмундирах поблескивали целые гирлянды Станиславов и Владимиров разных степеней.

Увидев неспешно приближающегося генерал-лейтенанта гигантского роста, присутствующие мгновенно развернулись к нему, ухитрившись при этом сохранить построение в соответствии со старшинством чина. В первую очередь они мгновенно оценили ордена Святого Георгия 3-го и 4-го классов, а также знаки отличия тех же степеней на генеральском кителе. Инстинктивно чиновники и медики опустили глаза на собственные награды. Но, увы, все они были без мечей…

Подойдя ближе, Федор Артурович приложил правую ладонь к фуражке в ответном приветствии и представился: