Отряд - Игорь Валериев (2020)

«Млять, куда-то меня опять занесло. Снова глобальные вопросы одним мановением руки разрешить хочу. Только, это из области суперфантастики, – мрачно подумал я. – Что в той войне было светлым пятном – подвиг „Варяга“ в начале войны?! Но это, как написал Максим Горький: „Безумству храбрых, поём мы песню!“ Так что хрен с этим замшелым руководством империи. Моя задача – сделать так, чтобы все поняли и в этом китайском походе, и в той будущей, возможно, позорно проигранной войне есть и будет не одно, а несколько светлых пятен, лучей, так сказать, света в тёмном царстве… И одно из них – это действия казаков, вооруженных автоматическим оружием. Может и миномёты успеем запустить до начала русско-японской войны. Всё-таки с Николаем пока ещё не „Кровавым“, если получится, на эту тему я всё-таки поговорю. И про бронепоезда надо не забыть».

Пока я находился в глубокой задумчивости, есаул Плотников в своём повествовании дошёл до того момента, как русские войска приступили к штурму ложементов и окопов второго яруса Колушанских высот. Наступление начали после получасовой артиллерийской подготовки. Подошедшие читинцы из резерва Суботича штурмовали правый фланг противника, сретенцы центр, а казаки левый фланг. Во время второй атаки четвёртая сотня под командованием сотника Волкова, заменившего на время раненого Вандаловского, попыталась захватить ложементы с китайскими пушками, ведущими фланговый огонь.

– При захвате одного из орудий Леонид Петрович и погиб. Он скакал впереди казаков к зарядному ящику, на котором сидел китаец. Не знаю, что там произошло в действительности, кто-то говорит, что китаец взорвал сам себя, но я в это слабо верю, – Плотников усмехнулся. – Вернее всего, в снаряд попала пуля, что привело к сильному взрыву. В нём погиб Волков и несколько казаков.

– Как же теперь Екатерина Дионисьевна будет?! – всхлипнула Августа Николаевна, прерывая мужа. – Трое детишек погодков. Младшенькому и года нет.

– Не плачь, Устенька, – есаул погладил жену по предплечью. – Все под богом ходим. Мне вот повезло, легко зацепило, а Леониду Петровичу нет. Говорят, его взрывом вместе с конём на пару сажень отбросило. А Екатерине мать с отцом внуков поднять помогут. Да и мы миром поможем.

– Да, не стало первого и единственного поэта Приамурья, – грустно, вытирая платком уголки глаз, произнесла незнакомая мне сестра милосердия и продолжила мелодичным голосом:

«Не богат наш край преданьями

Эпопеи вековой,

Переполнен он страданиями,

Тьмой глубокой и нуждой…».

Я же про себя вспоминал наши отношения с Волковым. Всё-таки знакомы были почти девять лет. Дружбы не было, нельзя было назвать их даже приятельскими. Честно говоря, к поэзии я был и остаюсь равнодушным. Те песни, автором которых считаюсь – чистый плагиат из будущего, вырывающийся, как правило, если я перебирал спиртного. Леонид же Петрович к моей славе песенника относился с большой ревностью, я же его стихов достойно оценить не мог, считая какими-то наивными что ли.

В голове всплыло несколько строк, запомнившихся из-за простодушия, какой-то невинности и неискушённости:

«Могуча матушка Россия.

Ей вражья злоба не страшна,

Не грозны вороги лихие.

Пусть будет дружба всех крепка.

Тогда в бою, я верю свято,

Солдат поддержит казака,

Казак же выручит солдата.

Во время ужасов войны,

С пути сметая все преграды,

Взаимной выручкой сильны

Не дрогнут русские отряды».

А по-человечески Волкова было жалко. Ещё в большей степени жаль было его жену и детей. Поглядев на Машеньку, которая стояла боком ко мне, как от озноба передёрнул плечами.