Выдохшиеся - Арианна Хаффингтон (2019)

В 1980-х годах я написала биографию Пабло Пикассо. По мере своего старения и приближения конца Пикассо все чаще избегал темы смерти. Изучая его биографию, я потратила немало времени, пытаясь понять это его стремление вытеснить смерть из круга своих интересов. Труднее всего ему приходилось, как это бывает со всеми нами, когда уходили из жизни его близкие. В 1963 году умерли два главных человека, бывшие рядом с Пикассо на протяжении всей его долгой жизни: в августе художник Жорж Брак, а в октябре писатель Жан Кокто. Он отгородился от всего и продолжал работать. Если не работа, что же тогда может победить смерть? Его дети не только не вызывали в нем никакого ощущения продолжения жизни, а скорее становились лишь мрачным напоминанием, что его собственная жизнь подходит к концу. В тот год, на Рождество, он сказал своему сыну Клоду, что этот визит будет для него последним и что он больше не разрешает навещать его. «Я стар, а ты молод. Лучше бы ты умер!» В своем творчестве он пролил свет своего гения на все темное и дурное в человеке. Однако в своей собственной жизни его самого одолевали те же темные силы.

Неудивительно, что на протяжении всей истории человечества тема смерти занимала центральное место во всех религиях и философиях. «Единственная цель тех, кто действительно предан философии, – говорит Сократ в «Федоне», одном из диалогов Платона, – готовиться к умиранию и смерти». Поскольку тело «наполняет нас потребностями, желаниями, страхами, всевозможными иллюзиями и всякой чепухой», мы можем достичь подлинной мудрости, лишь когда смерть высвобождает нашу душу из тела. Вот почему, по словам Сократа, философия – не что иное, как «подготовка к смерти».

Фраза «memento mori» – «помни о смерти», сокращенно «MM», высеченная на статуях и вырезанная на деревьях, пришла к нам из Древнего Рима. Легенда гласит, что впервые эта фраза прозвучала во время победного шествия в Древнем Риме, когда победоносный военачальник заставил раба воскликнуть: «Не забывай, что ты смертен!» Другой римлянин, Микеланджело, как-то сказал: «Во мне нет ни одной мысли, которая не была бы отмечена резцом смерти».

В иудаизме траур делится на четыре этапа: три дня глубокой скорби, семь дней «шивы», когда гости приходят, чтобы побыть со скорбящим, тридцать дней «шлошим», когда скорбящие постепенно возвращаются к обычной жизни. И затем еще год «шнейм асар ходеш», в течение которого продолжают соблюдать определенные ритуалы в память об усопшем. А христианство, разумеется, основано на истории об Иисусе, переживающем самый важный обряд в жизни человека – смерть, и преодолевающем ее в результате своего воскрешения.

В буддизме не существует отдельного от остального существования состояния, поэтому смерть есть просто «возрождение», переход в иное проявление жизни и энергии во Вселенной. На Западе, избегая разговоров о смерти и сделав эту тему фактически запретной, мы отгородились от того, чему нас может научить смерть. Как пишет в своей книге «Умирать достойно: перспективы личностного роста в конце жизни» доктор Айра Байок: «Наше общество выше всего ценит молодость, бодрость и умение владеть собой, всячески превознося эти качества, и считает абсолютно недостойным их отсутствие. Внешние признаки болезни или преклонного возраста считаются буквально унижающими человеческое достоинство, а физическое дряхление, вместо того чтобы восприниматься как неизбежный для человека процесс, вызывает смущение».

Поскольку мы весьма успешно удалили все упоминания о смерти и конце жизни из нашего дома и повседневности, непосредственный доступ к этим урокам остался лишь у тех, кто обеспечивает уход за больными в конце жизни. И когда читаешь их рассказы, поневоле поражаешься, насколько единодушно они отмечают, что благодаря столь тесному соприкосновению со смертью они многое узнали о жизни.