Мечта для нас - Тилли Коул (2019)

– Скажем так: я совершил столько ошибок, что должен хотя бы отчасти их исправить. Помогая тебе, я смогу успешнее бороться с собственной зависимостью. – Он умолк, и мне стало любопытно, о чем он думает. – Но главное, я хочу тебе помочь, Кромвель, хочу помочь тебе создавать музыку.

При мысли о возвращении на сцену, о том, что меня будет окружать оркестр, что он оживит мои произведения, в кровь хлынул адреналин. Однако очень быстро ледяная волна тревоги смыла радостное возбуждение.

– Бонни… я не знаю, что случится завтра. Не знаю. – Я стиснул зубы, представив, как девушка лежит, прикованная к постели. Вспомнил худощавое лицо, когда ее привезли в больницу в инвалидном кресле, и она увидела меня, покрытого кровью Истона. – Не знаю, смогу ли я.

Рука Льюиса опустилась мне на плечо.

– Ты не обязан принимать решение немедленно. – Профессор покачал головой и убрал руку. – Не следовало спрашивать тебя об этом сейчас, это было бесцеремонно.

– Нет, – возразил я. – Это ничего, я просто…

– Подумай. Какое-то время организаторы придержат для тебя место. – Я кивнул, потом оглядел себя. Кровь покрывала мои руки и одежду.

– Клавиши, – пробормотал я, не представляя, что еще сказать. Я испачкал кровью клавиши рояля. Попытался оттереть пятна рукавом рубашки, но окровавленная ткань только размазывала красные разводы по клавишам. Льюис удержал мою руку.

Меня снова затрясло, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы прийти в себя.

– Я все уберу, Кромвель. Отправляйся домой и приведи себя в порядок.

Я открыл глаза, встал и зашагал к двери. Прежде чем уйти, я повернулся к Льюису – тот смотрел на свою фляжку.

– Было приятно, – хрипло сказал я, – поговорить с понимающим человеком.

Льюис улыбнулся:

– Хорошо, когда есть кто-то, с кем можно поговорить. – Я кивнул, и Льюис вновь уставился на фляжку. – Твоя мать всегда приходила мне на помощь в таких случаях.

Мои брови сами собой поползли вверх.

– Моя мама?

– Да. Она никогда не рассказывала, что мы с ней были знакомы? – Профессор слегка побледнел, словно он только что невольно выдал какой-то секрет. Я покачал головой, потому что понятия не имел, о чем он толкует. – Мы вместе учились в колледже, там и познакомились. Твой отец узнал обо мне от твоей мамы и связался со мной.

– Она никогда не говорила.

Интересно, почему она об этом умолчала? С другой стороны, я ведь никогда не спрашивал. Я просто решил, что она услышала о знаменитом композиторе в музыкальной среде, в которой я тогда вращался. Но сейчас я был так измотан, что больше не мог задаваться никакими вопросами.

– Спокойной ночи, профессор.

Я ушел, оставив Льюиса наедине с его внутренними демонами и искушениями, и отправился к себе в общежитие. Ноги налились тяжестью, словно к ним привязали тяжеленные гири. Когда я наконец вошел в комнату, там все убрали – наверное, постарались университетские уборщицы. Остался только слабый запах в том месте, где кровь Истона натекла на деревянный пол. Обрывки плакатов с пола подмели. Я принял душ, после чего сел на край кровати и стал смотреть на стены, раскрашенные черной краской: Истон намалевал на них множество глаз. Казалось, они следят за каждым моим движением.

Совершенно обессиленный, я лег на кровать, вытащил телефон, набрал имя Бонни и отправил ей сообщение:

Я тебя люблю.

Простые слова, но для меня они были важнее целого мира.

Проснулся я от стука в дверь, сонно потер глаза и откинул одеяло.

Толстые шторы на окне были задернуты, но сквозь щель между ними в комнату просачивался солнечный свет. Слышалось пение птиц.

Открыв дверь, я застыл на пороге: в кресле-каталке сидела Бонни и смотрела на меня. Я сглотнул, потом сипло выдохнул:

– Фаррадей.

В конце коридора стоял мистер Фаррадей; прежде чем уйти, он обернулся и слегка улыбнулся при виде меня.