Мечта для нас - Тилли Коул (2019)

Я кивнул, и он исчез в толпе. Интересно, он доложит Бонни о моем визите или нет? Делать нечего, пришлось сидеть и прослушать выступление трех певцов. Один из них оказался неплох. Пока они играли и пели, я смотрел на скатерть и наблюдал за возникающим перед глазами рисунком. Я потер лоб; в висках стучало, как при мигрени. Голова болела, шея онемела. Все из-за того, что я боролся с нахлынувшими на меня цветами, эмоциями, вкусами. Мой разум не желал их воспринимать, а тело жаждало впитать все без остатка.

«Тебе их не остановить, – прозвучал в голове голос отца. – Это часть тебя, твоя натура. Прими их. – Он улыбнулся. – Жаль, что я не могу увидеть и ощутить все, что видишь и чувствуешь ты. Какой великий дар…»

Я зажмурился и уже хотел было уйти, как вдруг к микрофону вышел конферансье.

– А сейчас выступит добрый друг кофейни «Джефферсон», уроженка нашего родного города Бонни Фаррадей!

С моего места было отлично видно сцену, поэтому я увидел, как Сэм подал Бонни руку, помог подняться на сцену, а потом передал ей гитару. Инструмент выглядел старым и потертым, но девушка держала его так, словно это продолжение ее собственной руки.

Бонни ни разу не посмотрела на зрителей, все ее внимание было сосредоточено на гитаре. Она уселась на табурет. Сегодня на ней были узкие синие джинсы и белый свитер с широким вырезом, он сполз с плеча, открыв взорам собравшихся бледную кожу. Длинные волосы девушка собрала в хитро заплетенную косу, в ушах поблескивали жемчужные сережки, а запястье охватывал браслет, с которого свисали какие-то камушки.

– Всем привет. Эта песня называется «Крылья».

Бонни закрыла глаза, провела кончиками пальцев по грифу гитары и заиграла. Я затаил дыхание: у меня перед глазами начали танцевать оливковые колечки.

А когда она запела, у меня в голове, точно фейерверк, вспыхнул самый насыщенный фиолетово-синий цвет из всех, что я когда-либо видел, так что на миг я утратил способность дышать. Пронзительные слова песни разрывали мне сердце.

Жизнь – лишь мгновенье, взмах легкий ресниц,

Беззвучная песня невидимых птиц.

Чистые души уносятся ввысь,

Тела слишком хрупки, как ты ни борись.

Сердца замедляют свой бешеный бег,

И ангелы шепчут: «Окончен ваш век».

Возносятся души прочь от земли,

И скорбь, и невзгоды оставив вдали.

Страданья забыты, их злоба бессильна.

Нет больше клетки – лишь белые крылья.

Слезу утирая, срываюсь в полет.

Прощаться так больно, но небо зовет.

Я знаю, не кончится наша любовь,

Я верю, однажды мы встретимся вновь.

Я замер, не в силах сдвинуться с места. С каждым новым тактом нежно-розовые и лиловые круги взрывались поверх фиолетово-синих; треугольники темпов и переходов то увеличивались, то уменьшались, изгибались под разными углами.

Голос Бонни заполнял собой кофейню, и у меня в горле встал ком, мышцы живота и груди до боли напряглись.

Мне вспомнился отец: как он улыбался мне и хлопал… И как смотрел, когда я ушел…

Из задумчивости меня вывел гром аплодисментов. Яркий рисунок у меня перед глазами померк, остались только тени цветов, тающие в темноте. Я выдохнул, чувствуя себя обессиленным, словно только что пробежал несколько миль, и поспешно глотнул кофе.

Конферансье объявил небольшой антракт. Включился свет, и в ту же секунду Бонни повернула голову – будто почувствовала, что я сижу именно здесь.

Когда наши взгляды встретились, ее лицо застыло. Она оступилась и чуть не свалилась со сцены, едва не упала, но Сэм успел ее поймать, даже гитару подхватил. Девушка что-то ему сказала, потом быстро ушла за кулисы.

Я вскочил и стал протискиваться сквозь толпу, но дорогу мне преградил Сэм.

– За сцену нельзя.