Таинственный остров - Жюль Верн (1984)

Специальные знания инженера особенно пригодились ему при сооружении машины для валяния шерсти. Он очень искусно сумел использовать механическую силу прибрежного водопада, чтобы привести в движение сукновальню.

В сущности, ничего не могло быть проще. Большой деревянный вал с кулаками, которые поочередно приподнимали и опускали вертикальные деревянные трамбовки; большие ящики, в которых лежала шерсть и куда опускались трамбовки, и, наконец, деревянный остов, в котором помещался весь аппарат, – вот и все устройство сукновальни. Такой ее устраивали в течение многих веков до тех пор, пока не придумали заменить трамбовки компрессорными цилиндрами и, вместо того чтобы сбивать шерсть, стали подвергать ее прокатке.

Весь процесс валяния шерсти производился под непосредственным руководством Сайреса Смита и удался на славу. Шерсть, предварительно смоченная слабым мыльным раствором, который, с одной стороны, предназначался для того, чтобы шерстинки легче скользили, прочнее сцеплялись и были мягче, а с другой, – для предотвращения порчи во время валяния, выходила из сукновальни в виде толстой войлочной скатерти. Вся операция удалась так хорошо, что колонисты имели материал, одинаково пригодный для пошива как одежды, так и одеял. Этот материал, конечно, не был похож ни на сукно, ни на муслин, ни на шотландский кашемир, ни на штоф, ни на репс, ни на китайский сатин, ни на драп, ни на фланель!.. Это был просто линкольнский фетр, и на острове Линкольна было теперь одной отраслью промышленности больше.

Колонисты имели наконец новую теплую одежду и такие же теплые одеяла и могли без страха ожидать наступления зимы 1866–1867 годов.

Настоящие холода начались около 20 июня, и Пенкрофу, к его большому сожалению, пришлось временно прекратить строительство судна, которое, впрочем, ничто не мешало закончить будущей весной.

Моряком овладела навязчивая идея посетить остров Табор, хотя Сайрес Смит не одобрял его желания, вызванного исключительно любопытством, потому что вряд ли можно было найти какую-нибудь помощь на этой пустынной, почти бесплодной скале. Путешествие в сто пятьдесят миль на небольшом судне в совершенно незнакомых водах было делом очень рискованным. А что, если судно, выйдя в открытое море, вдруг окажется не в состоянии ни дойти до острова Табор, ни вернуться к острову Линкольна? Что тогда будет с ними среди пустыни Тихого океана, полного опасностей?

Сайрес Смит часто говорил об этом с Пенкрофом, но моряк с каким-то странным упорством продолжал настаивать на этой поездке. Упрямство его действительно было непонятно, потому что он сам не мог объяснить, почему ему хочется посетить остров Табор.

– Я вам должен заметить, мой друг, – сказал ему однажды инженер, – что после того как вы так расхваливали остров Линкольна и даже не раз говорили, что вам было бы тяжело его покинуть, вдруг вы первый хотите уехать с этого острова.

– Всего на несколько дней, мистер Сайрес!.. Я пробуду в отъезде ровно столько времени, сколько будет нужно для того, чтобы съездить туда и вернуться назад! Мне хочется только взглянуть на этот островок!

– Но ведь он гораздо хуже острова Линкольна!

– В этом я и так уверен!

– Тогда я уже совсем не понимаю, зачем именно вы хотите туда ехать.

– Чтобы узнать, что делается на этом островке!

– Ничего! Что же может быть там интересного?

– Кто знает?

– Ну а если вас застигнет буря?

– Этого нечего бояться в летнее время, когда надолго устанавливается хорошая погода, – упрямо возражал Пенкроф. – Но на всякий случай, мистер Сайрес, я буду просить вас отпустить со мной Герберта.

– Послушайте, Пенкроф! – сказал инженер, положив руку на плечо моряка. – А что, если случится какое-нибудь несчастье с вами и с этим ребенком, которого судьба сделала нашим сыном?.. Как вы думаете, будем мы в состоянии не скорбеть о погибших?