Таинственный остров - Жюль Верн (1984)

Колонисты уже знали этот великолепный лесистый берег – они уже раньше прошли его пешком, – и все же его вид снова вызвал у них восторг. Корабль шел близко к берегу, на малой скорости, чтобы иметь возможность осматривать местность, проплывающую мимо, стараясь только не наскочить на торчавшие из воды древесные стволы. Несколько раз они даже бросали якорь, и Гедеон Спилет, пользуясь такими остановками, делал фотографические снимки этого живописного побережья.

К полудню «Бонавентур» достиг устья ручья Водопада. Далее на правом берегу снова виднелись деревья, но они росли уже гораздо реже, а еще дальше мили на три деревья только отдельными группами возвышались между отрогов гор, пустынный хребет которых тянулся до самого берега.

Какой контраст между южной и северной частями этого берега! Насколько южная была лесиста и богата зеленью, настолько же северная имела суровый и дикий вид. Можно было подумать, что это один из «железных берегов», как называют такие места в некоторых странах, а изрытая поверхность беспорядочно нагроможденных скал, по-видимому, указывала на то, что в кипевшем базальте ранних геологических эпох внезапно произошла кристаллизация. Страшный, мрачный вид имело это нагромождение скалистых глыб, и колонисты, наверное, пришли бы в ужас, если бы судьба забросила их сначала на эту часть острова. Осматривая остров с вершины горы Франклина, они не могли хорошо разглядеть этот берег, так как видели его с большой высоты, но с моря он казался очень жутким, и, вероятно, его нельзя было сравнить ни с одним побережьем на всем земном шаре.

«Бонавентур» прошел мимо этого берега, держась на расстоянии полумили. Видны были глыбы всевозможных размеров, от двадцати до трехсот футов в высоту и самых разнообразных форм – цилиндрические, как башни, призматические, похожие на колокольни, пирамидальные, подобно обелискам, конические, точно фабричные трубы… Ледяные торосы в замерзшем полярном море и те не имеют таких причудливых очертаний. Здесь – мосты, переброшенные с одного утеса на другой, там – фантастические арки; в одном месте – громадные гроты с монументальными сводами, в другом – настоящий хаос остроконечных шпилей, пирамид и башен, какими фантазия архитектора не украсила еще ни один готический собор. Словом, никакое воображение не могло представить ничего прихотливее этого дикого величественного побережья, протянувшегося на восемь-девять миль.

Сайрес Смит и его товарищи с удивлением, граничившим с ужасом, смотрели на этот берег. Колонисты молчали, но Топ начал лаять, и эхо, отразившееся от базальтовых стен, многократно повторяло его лай. Инженер заметил, что в лае этом было что-то странное, похоже, что Топ так же лаял у отверстия колодца в Гранитном дворце.

– Пристанем к берегу, – сказал он.

«Бонавентур» как можно ближе подошел к прибрежным скалам. Может быть, здесь существовала какая-нибудь пещера, которую надо было осмотреть? Но Сайрес Смит ничего не нашел, ни пещеры, ни расщелины, которая могла бы служить убежищем какому-нибудь существу, потому что подножие скал скрывалось в волнах океана. Вскоре Топ перестал лаять, и судно опять отошло на прежнее расстояние и держалось в нескольких кабельтовых от суши.

В северо-западной части острова берег снова стал плоским и песчаным. Редкие деревья возвышались над низкой и болотистой землей, которую колонисты уже видели мельком. Мириады различных птиц указывали здесь на присутствие жизни.

Вечером «Бонавентур» стал на якорь в небольшом заливчике на севере острова, невдалеке от берега, так как в этом месте было очень глубоко. Ночь прошла спокойно, ветер стих с последними лучами солнца, но на рассвете задул снова.

В этом месте легко было выйти на сушу, и признанные охотники колонии, Герберт и Гедеон Спилет, отправились на двухчасовую прогулку по берегу и вернулись с несколькими связками уток и бекасов. Топ творил чудеса, и ни одна птица не пропала благодаря его усердию и ловкости.