Таинственный остров - Жюль Верн (1984)

– Если бы Айртон был здесь! – заметил Гедеон Спилет. – Мне ужасно жаль этого человека! Недолго он прожил среди людей после того, как снова пришел в себя!

– А вы уверены, что он убит? – спросил Пенкроф каким-то странным тоном.

– Неужели вы думаете, Пенкроф, что эти мерзавцы пощадили его? – спросил Гедеон Спилет.

– Да, если им это было выгодно.

– Что? Значит, вы думаете, что Айртон, встретив своих бывших товарищей, забыл все, чем он нам обязан?..

– Кто знает? Может, и так! – ответил моряк, который, не задумываясь, высказал это ужасное предположение.

– Пенкроф, – вмешался Сайрес Смит, взяв моряка за руку, – вы сейчас высказали очень серьезное и к тому же ни на чем не основанное обвинение против Айртона!.. Я вас прошу, во имя нашей дружбы, признать свою ошибку и не говорить больше ничего подобного… Я ручаюсь, что Айртон нам не изменял!

– Я тоже, – горячо присоединился к нему Спилет.

– Да… да!.. Мистер Сайрес… я не прав, – ответил Пенкроф, – я и в самом деле не имел никаких оснований, чтобы думать так об Айртоне… Сознаюсь, это очень скверно было с моей стороны! Но меня нельзя слишком строго винить за это! Я совсем потерял голову! Случай с Гербертом и потом наше заключение в корале привели меня в такое состояние, что я и сам себя не узнаю. Ничего подобного со мной никогда не было!..

– Будьте терпеливы, Пенкроф, – ответил инженер. – Спилет, как вы думаете, когда можно будет перенести Герберта в Гранитный дворец?

– Трудно сказать, Сайрес. Малейшая неосторожность может повлечь за собой серьезные последствия. До сих пор, слава богу, выздоровление идет полным ходом, так что через неделю, если все будет хорошо… Там увидим!

Через неделю! Значит, надо отложить возвращение в Гранитный дворец до первых чисел декабря.

Весна была в полном разгаре, приближалось лето. Погода стояла прекрасная, и с каждым днем становилось все теплее. Леса сплошь зеленели в своем роскошном уборе; скоро должна была созреть пшеница, и для колонистов наступала страдная пора. Как только они вернутся в Гранитный дворец, нужно будет приниматься за полевые работы, которые предполагалось прервать на время экспедиции по обследованию острова.

Конечно, вынужденное пребывание в корале тяжело сказывалось на экономическом благосостоянии колонии. Но если осажденные и покорялись необходимости, то из этого вовсе не следовало, что они переносили это терпеливо.

Раза два за это время журналист выходил из кораля на дорогу и обходил вокруг ограды посмотреть, нет ли вблизи пиратов. Топ, конечно, сопровождал его, и Гедеон Спилет с ружьем в руках готов был к любой неожиданности.

В первый раз он никого не видел и не заметил ничего подозрительного. Собака предупредила бы его об опасности, но Топ не лаял, значит, опасаться было нечего, по крайней мере в настоящее время. Разбойникам, вероятно, надоело сидеть в засаде, или же они отправились на охоту за дичью и бродили в это время в другой части острова.

Но когда Гедеон Спилет 27 ноября отправился на разведку во второй раз и прошел по лесу с четверть мили к югу от горы, Топ вдруг начал обнаруживать явные признаки беспокойства. Собака уже не бежала спокойно впереди, а кружилась на сравнительно небольшом пространстве и обнюхивала траву и кусты, словно искала какие-то следы.

Гедеон Спилет насторожился и, сжимая в руке заряженное ружье, приказал собаке искать и сам пошел следом за ней, укрываясь за деревьями. Впрочем, он был уверен, что Топ едва ли почуял присутствие человека, потому что иначе начал бы глухо и злобно ворчать. Но собака не ворчала, значит, врагов вблизи не было.

Так прошло около пяти минут. Топ все еще продолжал рыскать в кустах, а Спилет осторожно шел за ним. Вдруг собака бросилась в густой кустарник и, выскочив оттуда, подбежала к журналисту, держа в зубах клочок материи. Это был испачканный в грязи лоскут разорванной во время борьбы одежды. Спилета так поразила эта находка, что он сразу вернулся в кораль.