Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк (1958)

– У пирата могли быть любовные делишки во всех странах, но его невестой считалась Доротея Ченни, эта рыбачка-красавица, которую вы, дакт, знали девчонкой. В Сорренто, в деревушке, где умерла ее мать Анджелика, поговаривают, будто бы у Доротеи за границей родился и погиб ребенок. Но черт же ее знает, чей это был младенец…

– Мистер Кремпфлоу, этими выражениями… применительно к лицам, близким к сеньору Джакомо, я… просил бы не злоупотреблять… Однако местопребывание Доротеи Ченни в году 1769 – 1773 действительно очень важно выяснить! Возможно что отцом ее ребенка и был синьор Молла.

Собеседники помолчали. Затем снова зазвучал первый голос.

– Какие подробности известны о потоплении шхуны «Черная стрела»? Можно ли считать несомненным что Джакомо Грелли погиб?

– Гм!.. Известно что французский корвет утопил шхуну со всей ее бандой в Индийском океане. Было это в апреле 1768 года… Мой компаньон мистер Крейг – вот знаток моря! Плавал боцманом, видел, быть может, и «Черную стрелу», пожалуй знает подробности гибели этой пиратской шхуны… Придется мне съездить в Англию, выяснить кое-что, а потом взяться за розыски наследников синьора Паоло… Обещанный вами гонорар я хотел взять с собою.

– Вам придется подождать, пока я вернусь из Венеции с чеком. Или же я перешлю деньги прямо в Бультон…

– Благодарю покорно! Мне вовсе не нужно, чтобы каждая бультонская собака знала, откуда и какие суммы я получаю. Сколько времени займет ваша поездка в Венецию?

– Боюсь не меньше месяца… У меня много других неотложных дел.

Мистер Кремпфлоу, казалось, погрузился в раздумье.

– Месяц! Ну, месяц отдыха я могу еще себе позволить. Съезжу еще раз в Сорренто и на Капри. Здесь, в Ливорно, пороюсь еще в полицейских бумагах чиновника Молетти. Только… согласится ли граф д'Эльяно заплатить за известие, что сынок его сделался пиратом?

– Вы опять забываетесь, синьор! Скажите лучше, каким образом вам удалось напасть на след Джакомо Молла?

– Э, дакт, вы желаете выпытать у меня профессиональную тайну! Но уж так и быть, скажу вам: фамилия Бартоломео Греллея, или Грелли, который стал отчимом Джакомо Молла, напомнила мне, что в Италии был пират с такой же фамилией. Оказалось, что этот разбойник носил имя Джакомо… Я ухватился за эту нить и нашел в старых полицейских актах приметы разбойника Грелли. Они совпали с тем, что было известно о наружности Джакомо Молла, воспитанника рыбака Родольфо Ченни…

– Прошу вас приложить все силы, чтобы проследить и другие связи Джакомо Грелли. Быть может, кроме семейства Ченни, то есть Анжелики, Доротеи и Антони…

Доктор Томазо Буотти не закончил своей фразы. Веронский художник услышал за портьерой звук отодвигаемого стула и шаги по комнате. Человек в тяжелых башмаках подошел к самой двери. Веронец смог уловить несколько слов, произнесенных англичанином про себя, будто в глубоком раздумье:

– Анжелика! Доротея, Антони… удивительное совпадение имен, черт побери! Ведь в Ченсфильде жили какие-то Доротея и Антони… Уехали в семьдесят третьем, после второго брака виконта! Говорят, поехали в Италию… к Анжелике Ченни… Гм! Приметы Джакомо Грелли… высок… горбонос… Мальчик с медальона… О, черт!

Англичанин за дверью повернулся на каблуках. Его вульгарный голос зазвучал торжеством:

– Послушайте, дакт! Везите мне чек на четверть премии – и я отчаливаю. По дороге заеду в Марсель, наведу некоторые справки. А через полгода готовьте всю остальную сумму чистым золотом… Я вернусь к вам с вестями, от которых вы обалдеете, будь проклята моя кровь!

…Веронский художник, не проронивший ни слова из этой беседы, простоял за портьерой до тех пор, пока мистер Кремпфлоу не удалился. Когда шаги его стихли на лестнице, художник подошел к столу, достал письменные принадлежности и написал письмо. Капнув на углы конверта горячим сургучом, он тщательно приложил к ним перстень с печаткой. На сургуче осталось крошечное изображение саламандры.