Хозяева джиннов - Ф. Джели Кларк (2021)

Фатима сняла покрытые медью очки и вручила их замершему в ожидании автоевнуху. Человек-машина принял инструмент чуткими металлическими пальцами и с механической точностью сложил его в кожаный чехол. В плоской бронзовой личине мелькнуло ее отражение: темные овальные глаза и крупный нос на красно-коричневой коже изящного лица. Его можно было назвать мальчишечьим, если бы не полные, четко очерченные губы, доставшиеся ей от матери. Когда автоевнух отступил, она заправила выбившуюся из копны черных, коротко стриженных волос прядь и повернулась к констеблю. Асим уставился на нее, будто она на фарси говорила.

– Эти символы. – Она постучала тростью по полу, где изгибающиеся белые письмена охватывали диван кругом. – Это обескровливающее заклинание. – Увидев непонимающий взгляд Асима, она потянулась к поясу, достала джамбию и приставила острие кинжала к бедру джинна, загоняя его под чешую. Из тела лезвие вышло чистым. – Крови нет. Ни капли. Его осушили.

Инспектор моргнул, наконец понимая.

– Но, куда она… кровь… подевалась?

Фатима прикоснулась к сухой кромке клинка. Хороший вопрос. Она вставила кинжал в расшитые серебром ножны, закрепленные на широком кожаном ремне. Джамбию она получила от приезжего аздитского сановника – подарок за изгнание особенно мерзкого наснаса[102], донимавшего его клан. Это было ее первым заданием от министерства. Подслеповатый старик назвал ее «симпатичным, для юноши, и очень храбрым, раз сразился с полуджинном». Она не стала его исправлять. И сохранила кинжал.

– Думаешь, это могли быть… – Асим скривился, топорща тщательно напомаженные усы, и прошептал: – Гули?

Он ненавидел говорить о нежити. Не отличаясь, впрочем, как полагала Фатима, от всех остальных. Атаки гулей были на слуху в городе: на прошлой неделе сообщали о трех инцидентах. Министерство подозревало радикальную ячейку анархо-некромантов, но зацепок ни у кого не было.

Она присела на корточки, чтобы рассмотреть символы.

– Вряд ли. Гули одной кровью не ограничились бы. – Асим скорчил гримасу. – И они не практикуют магию. Это древнемаридский текст. Магия джиннов. – Она нахмурилась, указывая тростью: – Но вот это мне незнакомо.

На равной дистанции от круга были начерчены четыре глифа. Один выглядел как пара закручивающихся рогов. Второй – в виде серпа. Третьим нарисовали странный топор с крючковатым лезвием. Четвертый больше остальных: полумесяц, увитый лозой.

Асим нагнулся посмотреть:

– Никогда раньше не видел. Печать какого-то чародея?

– Возможно. – Она провела пальцем по одному из глифов, словно прикосновение могло принести ответ.

Выпрямившись, следователь отступила, чтобы рассмотреть джинна – гиганта, в чьей тени они оба казались карликами. Глаза откинувшейся головы остались открытыми, их яркое золото давило на нее расплавленными солнцами. Лицо марида было почти человеческим, если не обращать внимания на заостренные уши и рога цвета кобальта, завивающиеся из его головы. Она повернулась к Асиму.

– Как давно вы нашли тело?

– Сразу после полуночи. Его нашла одна из завсегдатаек. Всю округу на ноги поставила. – Он ухмыльнулся. – Необычно кричала, если понимаешь, о чем я.

Фатима смотрела на него безо всякого выражения, пока он не продолжил:

– В любом случае она откормленная крыска из трущоб, в Азбакею приходит работать. Гречанка, мне кажется. Только пару слов успел вытянуть, пока ее адвокат-пезевенк[103] не прибыл. – Он издал звук отвращения. – Во времена моего деда старый хедив выстроил шлюх и отправил на юг. А сейчас они нанимают турецких сутенеров, чтобы те зачитывали полиции закон.

– Это 1912-й – новое столетие, – напомнила ему Фатима. – Хедивы больше не управляют Египтом. Османов больше нет. Теперь у нас король и Конституция. У всех есть права, не важно, где они работают. – Асим хмыкнул, словно именно это и было проблемой.