Штуцер и тесак - Анатолий Дроздов (2020)

– Не говорите об этом никому, – попросил я. – Не то примут за шпиона и расстреляют.

– Не буду, – кивнула она. – Но историю твою поправим. Коли я несуразность увидела, то и другие разглядят, – она задумалась. – Давай так. Лекарь, но не простой, а личный при маршале. Такие знают, порою, больше генералов. Сопровождают маршала в сражениях, слышат его распоряжения, видят ход боя и наматывают на ус. Как тебе?

– Замечательно! – сказал я искренне. А старушка-то у нас – ого-го-го!

– Так отвечай, коли спросят. Сам с объяснениями не лезь. А я тебе помогу, замолвлю словечко. Мужа моего покойного в армии помнят, да и я многих знаю. В долгу я. Не случись ты в Залесье, не жить бы мне с Грушей – растерзали бы нас поляки. Вдову и дочь генерала, который их усмирял, не помиловали бы. Подлый и мстительный народ. Я-то свой век прожила, но как подумаю, что сотворили бы с дочкой… – она помрачнела. – Не люблю я оставаться должной, Платон, потому и помогу. Да и негоже, чтобы такой человек лекарем при солдатах состоял. Не твое это место, на другом больше пользы России принесешь. Согласен?

– Да, – поклонился я.

– И еще. Не обижай Грушу. Она у меня последыш, родилась, когда мне сорок было. Уж не чаяла детей более иметь: покойный Юрий Никитич нас не часто навещал – все на войнах. Старшая дочь к тому времени замуж вышла, собиралась внуков нянчить, а тут Груша образовалась. Для меня она как свет в окошке, с тех пор как муж умер, только ей и дышу. После конфуза в Петербурге Грушу было не узнать – поникла как цветок на морозе. И вдруг ты случился. На других не похожий, умный, красивый, добрый. Стихи сочиняешь, песни поешь… Она к тебе душой потянулась. Оттолкнешь – увянет. Не вздумай такое! Не прощу!

– Да я…

– Вижу! – отмахнулась она. – Знаешь свое место. Только дураки его блюдут, а умные сами выбирают. Ты у нас не дурак. Слушай меня, Платон! Станешь потомственным дворянином, неважно – через чин или пожалованием императора, отдам за тебя дочь! И приданым не обижу. Пять тысяч душ у меня нету, но тысячу наскребу. Старайся! Год тебе на все, более ждать не буду.

Не фига себе заявочка! Наверное, это отразилось на моем лице, потому что графиня улыбнулась:

– Ты сможешь! Вспомни, каким в усадьбу пришел? Нищий оборванец в лохмотьях и без гроша в кармане. А сейчас? Костюм, добрый конь, который не менее двухсот рублей стоит, часы, – она перевела взгляд на цепочку на моем животе, – деньги имеются. Капитан поделился?

– 250 рублей дал, – подтвердил я.

– Это я ему велела, – кивнула графиня.

Хм! А мне другое говорили. Учтем.

– Ты уже сейчас не пропадешь, а коли случай станешь искать – высоко взлетишь.

Если не убьют…

– Проводи меня к столу, – велела графиня. – И запомни: мы с Грушей будем ждать добрых вестей. Не обмани!

И вот на что я подписался?..

Глава 9

Думаю, пришло время рассказать о себе. Как зовут меня, знаете, о возрасте и профессии – тоже. Почему оказался в прошлом, не отвечу – сам не знаю. Кто-то или что-то избавило меня от печальной судьбы лежать в деревянном ящике, засыпанном полутора метрами земли, возможно, временно. Так что поспешу…

Родился я еще в СССР, хотя жизни в нем не помню – маленький был. Детство пришлось на 90-е, юность – на начало нового века. Родители… Отца не знаю, не было его у меня – в смысле официально. Мать родила меня студенткой. От кого я так и не узнал, хотя интересовался. Возможно, она и сама не помнила. Оставив малыша на попечение деда с бабушкой, мать вернулась в Минск, где сделала блестящую карьеру для 90-х годов – вышла замуж за иностранца. Ее Жан был старше на 30 лет, пузатый и некрасивый, зато из Франции! О том, что у нее есть сын, мать супругу не сказала. Укатила с ним в Тулузу и на долгие годы забыла о ребенке.