Штуцер и тесак - Анатолий Дроздов (2020)

Все трое рассмеялись немудреной шутке. Не для кого не было секретом натянутые отношения между командующими 1-й и 2-й армиями. В письмах к императору Багратион критиковал Барклая де Толли за тактику отступления и настаивал на генеральном сражении. Указывал на свое старшинство в чине по сравнению с Барклаем[77] и просил поставить его во главе двух армий. Не срослось…

Генералы ополоснули руки под водой, слитой им из фляги, вытерли их полотенцем и перешли к столу. Там выпили вина из наполненных адъютантом кубков и занялись закусками. Накалывали серебряными вилками ломтики ветчины и отправляли их в рты, заедая кусочками хлеба. Хрустели свежими огурцами и перьями зеленого лука, макая те в серебряную солонку. Ели быстро, по-походному, как привыкли в многочисленных кампаниях. Багратион стоял спиной к дороге, Вистицкий – боком, и лишь Сен-При – лицом. Он и увидел первым странную процессию.

– Гляньте, Петр Иванович! – воскликнул, указав вилкой.

Багратион обернулся и несколько секунд удивленно смотрел на движущуюся по направлению к пригорку странную колонну. Во главе ее ехали всадники в зеленых мундирах с ружьями за спинами под предводительством офицера. Следом две пары лошадей тащили пушки без зарядных ящиков, за ними катил дормез, запряженный четверкой лошадей, а далее тянулись повозки – крытые и без тентов.

– Похоже, егеря, – сказал Сен-При. – Мундиры русские. Но откуда они здесь? Из армии Барклая?

– Не конные, – заметил Багратион. – В седлах сидят, как собака на заборе.

Все трое заулыбались. Немудреная шутка, пущенная еще Петром I, до сих пор была популярна в армии. «Офицерам полков пехотных верхом на лошадях в расположение конных частей являться запрет кладу, ибо они своей гнусной посадкой, как собака на заборе сидя, возбуждают смех в нижних чинах кавалерии, служащий к ущербу офицерской чести», – требовал в своем указе первый русский император. От того Багратион предпочитал передвигаться в коляске – и комфортнее, и ущерба чести нет.

– Сейчас узнаем, кто таковы, – добавил он, заметив, что егеря стали спешиваться. Видимо, их командир разглядел генералов и решил привести подчиненных к должному их состоянию. Егеря, оставив лошадей на обочине, споро построились в колонну по четыре и зашагали к пригорку. Оставшийся в седле офицер что-то прокричал, махнув рукой, и солдаты запели.

– Путь далек у нас с тобою, веселей солдат гляди. Вьется, вьется знамя полковое, командиры – впереди, солдаты – в путь, в путь, в путь… – донеслось до генералов. – А за тебя святая, Отчизна дорогая, Багратион нас в бой ведет, солдаты – в поход…

– Хм! – сказал Вистицкий. – Похоже наши. Про вас поют, Петр Иванович.

– Хорошая песня, – поддержал Сен-При. – Правильная.

Багратион промолчал. Ему самому понравилось, но говорить это подчиненным он не стал. Тем временем колонная взошла на пригорок.

– Каждый егерь – воин бравый. Смотрит соколом в строю. Породни… роднились мы со славой, славу добыли в бою, – пропели солдаты и смолкли, подчинившись жесту командовавшими ими офицера.

– Рота стой! – крикнул тот. – На-пра-во! Смирно! Ружья – караул!

Егеря выполнили команду слаженно. Перед генералами встал строй солдат в видавших виды, но чистых мундирах. На блестящих штыках ружей играло солнце. По всему было видно, что перед генералами стоят не новобранцы, а опытные бойцы. На начальство смотрят лихо и без боязни. Багратион довольно крякнул. Тем временем офицер слез с лошади и, заметно хромая, направился к генералам. Остановившись в паре шагов вскинул ладонь к киверу.

– Ваше сиятельство! Командир третьей роты первого батальона 6-го егерского полка штабс-капитан Спешнев. В сражении под Салтановкой был загнан в лес артиллерийским огнем противника. Потерял от него большую часть нижних чинов роты и всех офицеров. Сам был ранен в ногу. По этой причине отстал от своих. В настоящее время с остатками роты следую на соединение с частями вверенной вам армии.