Стальная империя - Сергей Васильев (2021)

Радостное улюлюканье послышалось со стороны преследователей. Почти сразу же раздался топот копыт и в низине показались всадники в приметных широкополых шляпах-«стетсонах», высоких ботинках “Slater Shoe Company”, с кожаными бандольерами через левое плечо. Дозор британского экспедиционного корпуса, эскадрон “А” The Royal Canadian Dragoons, спешил поквитаться с последним из группы этих несносных русских, так неприлично ощипавших разведывательное управление союзников и нанесших оскорбление её командиру Татибана Коитиро.

Врангель не заметил, как вздохнул, перекрестился и крутанул ручку “адской машинки” поручик-инженер. Зато не только увидел, но и всем нутром ощутил, как полпуда динамита, заложенные по обе стороны ущелья под огромные валуны, послушно грохнули, швырнув в лицо драгунам мелкую гальку, сшибающую всадников и калечащую лошадей. Две ударные волны, встретившись посредине распадка, скрестились, наложились друг на друга и разлетелись вдоль склонов, буквально выдувая из сёдел солдат, не попавших под каменную картечь.

-Ну, с Богом, — шепнул Врангель, и прильнул щекой к ослепительно холодному прикладу датской машины для убийства себе подобных. А внизу уже ревел обиженным медведем вчистую списанный на берег станковый пулемет.

Битва завершилась меньше чем за минуту… Ошалевший барон всё ещё жал на спуск, не понимая, почему вдруг замолчало его оружие, выплюнувшее длинную очередь на 25 патронов, а жалкие остатки канадского эскадрона уже развернулись на 180 градусов и, погоняя лошадей, бросились прочь от оказавшейся такой негостеприимной седловидной горы.

Когда Врангель спустился вниз, Гордеева уже извлекли из под лошади, закрывшей собой разведчика от каменного дождя и взрывной волны. Его бинтовали в четыре руки, укутывая одновременно в овчинный тулуп, а он всё поворачивал землистое от кровопотери лицо и хрипел пропавшим голосом:

-Братцы! Братцы! А я думал — хана мне! Всю ночь гнали, как дикого зверя! Братцы! Как же я рад вас видеть…

-Отдыхай, Степан Степанович, — поправил бинт на голове разведчика Едрихин. Ты своё дело сделал, и сделал хорошо. Жаль, что так случилось с твоей группой и с казачьим конвоем. Если б знать раньше… Урок нам на будущее — надо всё предусмотреть и трижды перестраховаться. Учиться нам еще и учиться, как говорит государь. Но одному нас точно учить не надо. Своих не бросаем!

Дзен

Майор Фукусима Ясумаса, большую часть жизни проводя в Европе, к японским историческим традициям относился с почтением, но без фанатизма. Немецкий орднунг, который он искренне и глубоко уважал, входил в явное противоречие со школами Сото и Риндзай, требующими отстраненности и созерцательности, как составной части философии Нихондзинрон — японской теории уникальности. Но сегодня майор отдал себя полностью во власть родной восточной культуре, и в его голове вместо параграфов, уставов и инструкций непрерывно крутилась хокку поэта Мацуо Басё:

“Старый пруд.

Прыгнула в воду лягушка.

Всплеск в тишине.”

В голове барона сами собой всплывали уж совсем еретические сравнения себя с лягушкой, а старого пруда — с этой огромной дикой северной страной. Ему казалось, что он изучил её до самого последнего камушка, думал, что знает всё про страхи и радости гайдзинов, населяющих эти суровые края. Но то, что он ощущал сейчас, шло полностью и абсолютно вразрез с его накопленными знаниями и устоявшимся мнением. Лягушка прыгнула в пруд, слабый шлепок и нет её, как будто и не было. А пруд стоит также, на том же месте и даже круги по воде маскирует зеленая ряска.