Зов крови - Швайкерт Ульрике (2010)

— Великий Джузеппе Верди был высокого мнения о нем и после смерти Россини пригласил двенадцать самых выдающихся композиторов Италии, чтобы вместе сочинить панихиду для Россини. Ее должны были исполнить в первую годовщину его смерти, но по каким-то причинам «Реквием для Россини» до сих пор так и не сыграли.

Алиса удивленно посмотрела на Лучиано.

— Ты так много знаешь. Я и не подозревала, что тебе нравится музыка.

Лучиано немного повернулся к ней.

— Я всегда считал оперу восхитительной и пару раз был на постановках вместе со старцем Джузеппе, но обычно я не говорю об этом. Думаю, это не та страсть, которая вызывает у вампиров восхищение.

Алиса пожала плечами.

— Ну и что? Ты думаешь, в моей семье кто-нибудь понимает мое увлечение изобретениями людей и их новостями в газетах? Но в большинстве случаев меня не волнует их отношение. Я, наоборот, считаю праздное времяпрепровождение слишком скучным!

— Ты очень мудрая, — заметил Лучиано и подал Алисе театральный бинокль.

Она взяла его и поблагодарила.

— В принципе, мои глаза достаточно зоркие и я смогу увидеть происходящее на сцене и без бинокля.

— Дело не в этом, — заметил Лучиано. — Это просто является неотъемлемой составляющей оперы: осматривать исполнителей через бинокль и в перерыве обсуждать, как они исполняют роли. Мы должны отметить также, кто сегодня поет в роли графа Альмавивы, Розины, доктора Бартоло и, конечно же, Фигаро!

— Я даже не подозревала, что вечер оперы такой сложный, — ответила Алиса с наигранным вздохом и подмигнула Лучиано.

Она направила бинокль на купол зала и стала рассматривать картины, которые, возможно, были единственной роскошью в новом оперном доме. Потом свет в зале погас, разговоры в рядах и шарканье ног по паркету постепенно затихли. Занавес на сцене засиял в ярком свете газовых ламп, и невидимые тросы подняли его вверх, открыв вид на сцену.

Латона опустила театральный бинокль.

— Дядя, там, в ложе, сидят вампиры!

Она передала бинокль Кармело, который долго осматривал ряды напротив.

— Да, ты права, моя дорогая, причем не только в этой ложе. Я не могу поверить, что они здешние.

Латона долго разглаживала свое длинное нежно-желтое платье с красными лентами, потом наконец снова взяла бинокль, который отдал ей дядя. Казалось, она тянула время. Но для чего? Ее сердце тревожно билось, однако она даже себе не хотела признаться в том, что осматривалась в поисках знакомых голубых глаз и бледного лица с губами, которые поцеловали ее. Едва прибежав домой и внимательно осмотрев шею, она задалась вопросом, почему он поцеловал ее, а не укусил. Вампиры жили, питаясь кровью своих жертв. Они были злыми существами, которые не знали ни сомнений, ни жалости, никаких чувств, ведь чувства были присущи только человеку. Или все же нет? Может, дядя не все рассказал ей об этих существах, потому что он сам не очень хорошо знал их?

Голос Кармело прозвучал словно издалека:

— Странно, что их собралось сегодня так много. Я не знаю, как объяснить это. Я не вижу ни одной причины, которая бы волновала меня, — тихо добавил он.

Латона не ответила. Она продолжала смотреть в бинокль.

И тут она увидела его. Ее сердце подскочило, и она подумала, что больше не сможет дышать. С тремя другими вампирами, похожими на него, но выглядевшими на несколько лет младше, он сидел выпрямившись и смотрел на сцену. Вместо простого английского жакета на нем был элегантный фрак. На заднем плане она увидела еще несколько силуэтов, но они не интересовали ее. Латона не отрываясь смотрела только на Малколма и пыталась вдыхать и выдыхать равномерно.