Я слежу за тобой - Тереза Дрисколл (2019)

Подруга

Сара сидит в кровати, глядя на чашку холодного чая на тумбочке. Зачем мать продолжает приносить ей чай? Саре не нравится больничный чай. Он странно пахнет.

Рука еще болит после капельницы. Сначала Сара не понимала, почему вся кутерьма тянется так долго. Она-то думала: промыть желудок, поблевать как следует. Извиниться. Пойти домой. Но нет.

И никто не говорит правду. Любой, кто прибыл с передозом, считается самоубийцей. Хуже всего, понимает Сара, все еще глядя на холодный чай, что она даже не помнит, чтобы ей всерьез хотелось умереть. Не помнит вообще, о чем думала, принимая таблетки. Просто перепугалась – что может всплыть на новом телеобращении. И всем станет известно, что случилось в поезде. Что на самом деле произошло в клубе…

Да. Просто запаниковала. Хотелось все прекратить. Но не было сознательного желания умереть. Покончить с собой. Нет. И уж точно она не хочет умирать сейчас. Поэтому так страшно сталкиваться с деталями. Беспокойство о ее печени. Анализы. Шепот. Консультант, читающий ее карту с пугающе серьезным видом.

Сара чувствует, как дрожат руки. Зря она читала столько в Интернете. Интересно, каково умирать? Это действительно больно? Ты все понимаешь?

На мгновение вспыхивает мысль об Анне, но Сара запрещает себе думать. Нет. Ее найдут. Ее должны найти. Она хочет, чтобы Анна вернулась, только не хочет, чтобы обо всем узнали…

Мать пытается говорить про анализы небрежно и своим певческим голоском повторяет, что все будет хорошо. А анализы по-прежнему на грани. Наступил четвертый день.

Саре вернули телефон, так что да, она посмотрела в Интернете. Очень многие умерли – отказала печень – на четвертый день. Получается, что выжить после передоза парацетамолом – еще не всё.

«Мам, у меня откажет печень?»

«Перестань, Сара. Все будет хорошо».

Неправда. Результаты анализов такие… пограничные, что может понадобиться пересадка. Как пойдет. С печенью не угадаешь.

Она принимала уголь, лежала под капельницей. Лекарства должны помочь печени справиться. Однако гарантий никаких. Только ждать…

Больше всего Саре нужна ее сестра. Лили. Однако мама не желает и говорить о ней. Удалось послать ей сообщение в «Фейсбук». Лили пока не ответила. И статус не обновляла веками… и последнее фото из какого-то странного йоговского убежища…

Звук сдвигаемой ширмы. Мать вернулась из магазинчика внизу.

– Вот, я тебе купила. – Она держит в руке два журнала и стандартное больничное угощение – виноград.

Сара смотрит на мать, переживая знакомые смешанные чувства. Любовь. Гнев.

– Я бы позвонила папе. Расскажи ему, как дела.

– Нет. Не буду. Я не хочу, чтобы он приходил. Хочу Лили.

– Перестань, Сара. Он имеет право знать, и если решит прийти…

– Нет. Я сказала, что не хочу. Я серьезно. Почему ты не желаешь говорить о Лили?

– Лили сделала свой выбор. У нее теперь своя жизнь. А папа… он очень переживал.

Сара отворачивается. Очень плохо, что он настоял и приехал в лондонский отель. И поговорил с полицией. И продолжает звонить. Проверяет.

Наверное, беспокоится, что она может рассказать полиции.

Мать возится с виноградом и журналами. Переставляет упаковку салфеток и капает себе сердечные капли из пузырька.

Сколько раз Сара пыталась начать разговор. Поговорить с матерью. Выдернуть чеку из гранаты. Увы, кончается всегда одинаково. Она сдается. Замолкает. Чека возвращается на место. Продолжают делать вид, что у них обычная расколотая семья. Все очень просто. Печально, но ясно. В конце концов, разводятся очень многие.

«Хотя твой папа ушел, с нами все будет в порядке. Мы оба по-прежнему тебя любим…»

Иногда Сара подумывала поделиться правдой с Анной. Но у той была совсем другая жизнь. Прекрасная Анна. И ее прекрасная жизнь.

Сара откидывается на взбитые подушки и закрывает глаза.

– Вот так, милая. Поспи немножко. А я почитаю.