Сломанные девочки - Сент-Джеймс (2020)

– Не думаю, что в отчете коронера будет что-то неожиданное, – сказала она. – Я видела девочку – у нее был размозжен череп. И я смогу получить отчет через Джейми.

– Со школьными документами вышло очень удачно, – похвалил ее Малкольм.

Очевидно, что его мысли уже обгоняли разговор. Он поставил чашку на стеклянный кофейный столик и, нахмурив брови, впился глазами в его поверхность. Фиона вспомнила, что именно так он всегда выглядел, когда работал над новой статьей. Она не видела отца таким уже много лет.

– Важно понять, не упускаем ли мы чего во Франции, – сказала она, направляя мысль отца в нужное русло. – Может, там есть какие-то родственники, сохранилась семейная история. Что-то большее, чем свидетельство о рождении.

– Ты имеешь в виду документы из концлагеря?

– Да. Джейми обнаружил запись о ее рождении, но…

– Нет, – перебил ее Малкольм. Он встал со стула и начал прохаживаться туда-сюда по комнате. – Поищи в другом месте. В библиотеках, в музеях, в архивах. Официальные регистрационные записи – это самая мелкая деталь картины. Она была еврейкой?

Фиона покачала головой:

– Не знаю.

– Вероятно, нет. Она была слишком маленькой во время войны. Не во все лагеря забирали детей, и не во всех их оставляли в живых. Если ее отца отправили в Дахау, возможно, она осталась с матерью. Думаю, через мать ее будет проще найти.

Фиона посмотрела в свои записи.

– Ее мать звали Эмилй. Эмили Галлипо.

– Но свидетельства о ее смерти не сохранилось, так? – Малкольм взял свою чашку и понес ее в кухню, продолжая говорить на ходу: – Это могло произойти в любом другом лагере. Например, женщин часто отсылали в Равенсбрюк. И детей тоже, как мне кажется. Многие документы, касающиеся концлагерей, годами оставались засекреченными, но сейчас становятся доступны. И, разумеется, некоторые записи полностью утеряны. До появления компьютеров вести документацию было сложно, люди постоянно делали ошибки или хотели выглядеть лучше, чем на самом деле. Это было другое время. У меня есть несколько справочников, но большинство из них уже устарели. В каком-то смысле сейчас особое время для историков, последний шанс застать в живых свидетелей тех событий.

– Хорошо, – сказала Фиона. Она чувствовала комок в горле от возбуждения, но старалась подавить это чувство. Большинство поисков такого рода ни к чему не приводит, напомнила она себе. – Но я не могу поехать во Францию и проверить там все архивы и библиотеки. Что тогда мне делать?

Малкольм снова появился в дверном проеме. Глаза его радостно сверкали.

– Поговорить с кем-то, кто может это сделать. Или уже сделал.

– Но полиция…

– Ты слишком много времени провела с этим своим полицейским, Фи! – Теперь он уже откровенно смеялся над ней. – У полиции и правительства никогда не бывает всех ответов. Их нужно искать просто у людей – как те документы, что ты только что обнаружила. Обычные люди хранят воспоминания и бумаги, которые власти с радостью бы уничтожили.

– Ладно, пап. – Его пора было останавливать, потому что он садился на своего любимого конька. Малкольм развлекал жену политическими лекциями до тех пор, пока не умерла Деб. Хиппи – это навсегда. – В конце концов, никто не запретит нам добывать информацию из самых разных источников. Я обещала Джейми, что мы не станем вмешиваться в полицейское расследование, больше ничего.

– А мы и не вмешиваемся. Полиция проведет вскрытие, какое-то время поищет родственников, решит, что это «глухарь», и забудет об этом деле.

К Франции в 1945 году они и близко не подберутся. Но мы можем ее найти, Фи. Мы можем узнать, кто она.