Сломанные девочки - Сент-Джеймс (2020)

«Брось это», – подумала Фиона, но ее рука уже сама откладывала папку с документами и тянулась к телефону на пустом столе. «Брось, слышишь!» Она погуглила «Попе Айскрим» и выяснила, что киоск до сих пор работает на том же месте. На тот случай, если у его владельца стоял определитель номера, она позвонила с телефона редакции.

– «Попе», – произнес голос на том конце провода.

– Здравствуйте, – сказала Фиона. – Могу я поговорить с Ричардом Рашем?

Шансы на успех были невелики, но она ничего не теряла.

– Хм. – Ей ответили совсем юным голосом, и она не могла понять, парень это или девушка. – А он точно здесь работает?

– Он раньше был владельцем, – сказала Фиона.

– Ага. Погодите, я позову хозяина.

Через минуту в трубке раздался голос, принадлежавший мужчине примерно 30 лет.

– Чем могу вам помочь?

– Здравствуйте. Я ищу Ричарда Раша, он был владельцем вашего магазина в 90-х. Вы его знаете?

– Еще бы! – хохотнул ее собеседник. – Это мой отец.

– Мистер Раш еще работает или ушел на пенсию?

– Папа на пенсии. Переехал во Флориду. – Тон голоса у мужчины становился все более холодным и замкнутым. – С кем я разговариваю?

– Меня зовут Тесс Дрейк, – сказала Фиона. Так звали секретаря ее стоматолога, и Фионе нравилось это имя. – Я журналист из «Лайвли Вермонт». Пишу продолжение одного материала, который мы публиковали в 1994 году.

– Ясно, а я Майк Раш, – ответил мужчина. – Признаться, я удивлен. Не помню, чтобы «Лайвли Вермонт» хоть раз о нас писала, а я работаю здесь с 16 лет.

И снова удача. С таким везением Фиона могла бы с успехом играть в казино.

– Материал был не о вашем магазине. Мы писали про убийство студентки. У вашего отца брали интервью. В этом году будет 20 лет с тех событий, и мы готовим еще один репортаж.

– Вы говорите о смерти Дэб Шеридан, – сказал Майк. – Я помню эту историю.

У Фионы на секунду перехватило дыхание. В ее присутствии все старались не упоминать Деб, и ей было странно слышать, как этот незнакомый человек так легко произносит имя ее сестры.

– Да, я говорю про нее.

– Жуткое дело, – продолжил Майк. – Я до сих пор не забыл тот вечер.

– Правда?

– Да. Я как раз был тут. Я же говорил, что начал работать в 16 лет. В тот день папа взял меня с собой. – Майк ненадолго замолчал, как будто вспоминая что-то неприятное. – Я так и не понял, что тогда произошло.

– И вы видели Тима Кристофера тем вечером, когда произошло убийство?

– Да, он был здесь.

В его голосе чувствовалось колебание, и Фиону это насторожило.

– Но?

Он вздохнул.

– Папа с ума бы сошел, если бы узнал, что я вам это рассказываю. Но к черту все это – мне 38 лет, у меня уже свои дети, а он во Флориде. Почему меня должно волновать, что он скажет?

– Понимаю, – сказала Фиона. – Прекрасно вас понимаю. Но его здесь нет, Майк, а мне очень важно услышать эту историю.

Она подобрала правильные слова: на том конце воцарилось молчание. Он обдумывал то, что она сказала. Прошло 20 лет, а с Майком, которому тогда было 18, так никто и не поговорил. Никто не спросил, что он видел той ночью, что думал, как это на него повлияло – и насколько напугало.

Страх длиной в двадцать лет был глубоко спрятан, но Фиона услышала его в голосе Майка, как собака слышит ультразвук. Только человек, который сам чувствовал подобное, смог бы определить, что Майк боится.

– Когда Тим Кристофер зашел к нам, была моя смена, – начал он, не зная, что каждое его слово режет душу Фионы острым ножом. – Папа тоже был здесь. Тим был одет в красную фланелевую рубашку и джинсы, а на голове у него была бейсболка. Он был крупный парень, спортивный и симпатичный, и руки у него были в два раза больше моих. С ним никого не было. Он заказал мороженое «Роки Роуд», я взял у него деньги, он съел его и ушел. Вот как все было. Только случилось это в четыре часа дня.