Тень ночи - Дебора Харкнесс (2018)

Из-за оглушающего звона колоколов я едва его слышала. Увидев мой недоуменный взгляд, Галлоглас указал на золоченую решетку примыкающей башни:

– Сигизмунд. Большой колокол. Его звон помогает понять, что ты в Праге.

Собор Святого Вита с его парящими контрфорсами и иглообразными шпилями был наглядным пособием по готической архитектуре. В хмурый день ранней весны это особенно чувствовалось. В зале собора горели свечи, но обширное пространство все равно оставалось сумрачным. Крошечные желтые огоньки казались светящимися булавочными головками. Прекрасные витражи в окнах и наружные фрески тоже страдали от недостатка света, приобретая серый оттенок. Все это создавало довольно гнетущую обстановку. Галлоглас предусмотрительно остановился под пылающими факелами.

– Да снимите вы свое маскировочное заклинание, – предложил он. – Тут такая темень, что Рудольф может вас не заметить.

– Мне что же, сиять, как рождественская елка?

Вспомнив школу, я наградила Галлогласа самым строгим «учительским» взглядом, на какой была способна. Он улыбнулся во весь рот.

Мы ждали начала мессы. Я с интересом рассматривала пеструю толпу прихожан, состоящую из неприметной императорской обслуги, придворных и аристократов. Кое у кого из ремесленников одежда и руки были запачканы или обожжены, что намекало на характер их ремесла. Почти все они выглядели уставшими и изможденными. Насмотревшись на толпу, я подняла голову вверх, оценивая размеры собора и стиль его постройки.

– Надо же, сколько в нем сводов, – пробормотала я.

Такого количества ребристых сводов я почти не видела в готических соборах Англии.

– Вот что случается, когда некий замысел застревает у Мэтью в голове, – прокомментировал мои слова Галлоглас.

– При чем тут Мэтью?

– Давняя это история. Мэтью тогда проезжал через Прагу, а Петер Парлерж – новый архитектор – был еще слишком молод и не знал, с чего начинать строительство собора. Тогда же случилась первая эпидемия чумы, унесшей жизнь многих опытных архитекторов и строителей. Руководить строительством поручили Парлержу. Мэтью взял его под свое крыло, а потом они оба немного свихнулись. Не знаю, пойму ли я когда-нибудь совместный замысел Мэтью и молодого Парлержа, но зрелище получилось захватывающим. Вы еще не видели, как они преобразили Большой зал. Скоро увидите.

Я приготовилась задать новый вопрос, как вдруг установилась мертвая тишина. В соборе появился Рудольф. Я вытянула шею, пытаясь увидеть императора.

– Да вот он, – кивнул Галлоглас вправо и вверх.

Рудольф поднялся на третий этаж собора, пройдя по огороженному проходу. Сам проход тянулся по двору, соединявшему замок и собор. Император стоял на балконе, украшенном разноцветными геральдическими щитами сообразно его многочисленным титулам и званиям. Императорский балкон тоже имел сводчатый потолок, но при всем обилии украшений ребра сводов напоминали скрюченные ветви дерева. Балкон явно выбивался из общей строгой и гармоничной архитектуры сводов и колонн. Вряд ли это была работа Мэтью.

Император уселся на скамью, откуда открывался вид на центральный неф. Меж тем прихожане кланялись и приседали в реверансах, пожирая глазами императорскую ложу. Чувствовалось, Рудольфу не по себе от такого внимания. Если в своих покоях, окруженный придворными, он держался легко и уверенно, то здесь испытывал сдержанность и даже застенчивость. Придворный, находившийся рядом, что-то прошептал ему на ухо. Рудольф повернулся и заметил меня. Он изящно наклонил голову и улыбнулся. Толпа сразу же завертела головами, желая увидеть, кого император одарил своей благосклонностью.

– Сделайте реверанс, – шикнул на меня Галлоглас.

Я послушно присела.

Месса прошла без каких-либо неожиданностей. К моей радости, никто не причащался, даже император, а потому служба закончилась достаточно быстро. В какой-то момент Рудольф тихо исчез, вернувшись к себе и своим сокровищам.