Нож - Ю. Несбё (2019)

Ингрид как-то обедала с Ракелью после их разрыва с Харри, но Ракель не упоминала никакого другого мужчину. Наоборот, Ингрид тогда сказала, что бывшая жена Харри показалась ей грустной и одинокой. Они не были настолько близкими подругами, чтобы Ингрид начала расспрашивать Ракель, но она считала, что если та и впрямь кем-то увлеклась, то сейчас уже бросила его, чтобы попытаться вернуть Харри. У Столе не было оснований сомневаться в словах супруги, ведь Ингрид, хотя и не была профессором психологии, прекрасно разбиралась в людях.

– Семь, шесть, пять, четыре…

Веки Харри наполовину разомкнулись, показавшаяся радужная оболочка была похожа на светло-голубой полумесяц. Все воспринимают гипноз по-разному. Лишь десять процентов считаются хорошо восприимчивыми, а некоторые так и вообще не реагируют на эти манипуляции сознанием. Опыт Столе подсказывал, что люди с фантазией, открытые для всего нового, представители креативных профессий, поддаются гипнозу легче прочих. Сложнее всего загипнотизировать инженеров. Поэтому логично предположить, что специалист по расследованию убийств Харри Холе, которого трудно назвать любящим чай фантазером, окажется крепким орешком. И, даже не проводя с Харри популярного психологического теста, Столе подозревал, что следователь набрал бы меньше всего очков по одному пункту: фантазия.

Дыхание Харри стало ровным, как у спящего.

Столе еще раз сосчитал от десяти до одного.

Сомнений нет, Харри в трансе.

– Ты лежишь на полу, – медленно, спокойным голосом говорил Столе. – Это пол в гостиной вашего с Ракелью дома. Наверху, над собой, ты видишь хрустальную люстру, подвески которой образуют букву «S». Что еще ты видишь?

Губы Харри зашевелились. Веки начали подрагивать. Указательный и средний пальцы на правой руке дернулись вверх, как при непроизвольном сокращении мышц. Губы продолжали двигаться, но Харри не издавал ни звука, пока еще нет. Он начал мотать головой взад-вперед, периодически прижимая ее к спинке кресла. На его лице читалась боль. И вот, подобно судорогам, по его длинному телу прокатились две волны дрожи, и он сел, широко раскрыв глаза и глядя прямо перед собой.

– Харри?

– Я здесь. – Харри говорил хриплым невнятным голосом. – Не подействовало.

– Как ты себя чувствуешь?

– Устал. – Харри встал, покачиваясь. Он тяжело моргал и смотрел в пустоту прямо перед собой. – Мне надо домой.

– Может, тебе стоит немного задержаться? – предложил Столе. – Если не завершить сеанс гипноза как положено, то человек может почувствовать тошноту и дезориентацию.

– Спасибо, Столе, но мне и правда пора идти. Спокойной ночи.

– В худшем случае это может привести к страху, депрессии и другим гадостям. Так что давай потратим немного времени, чтобы поставить тебя на ноги.

Но Харри уже шагал к выходу. Столе поднялся и пошел за ним, но, выйдя в прихожую, увидел только, как захлопнулась дверь.

Харри успел добраться до машины и наклониться за ней, прежде чем его начало рвать. Снова и снова. И только когда наполовину переваренный ужин, единственное, что он съел за весь день, освободил желудок полностью, он выпрямился, вытер рот тыльной стороной ладони, смахнул с глаз слезы и забрался в машину. Некоторое время он сидел и пялился в лобовое стекло.

А потом достал телефон и набрал номер, который ему дал Бьёрн.

Спустя несколько секунд Харри услышал, как слабый мужской голос пробормотал в трубку свое имя, и это показалось ему неправильным, привычкой из каменного века телефонии.

– Простите, что разбудил вас, Фройнд. Это снова инспектор Харри Холе. Тут у нас возник форс-мажор, поэтому дело не терпит отлагательств, и я хотел спросить, не могли бы сообщить мне все, что известно на данный момент относительно тех изображений с фотоловушки.

Его собеседник от души зевнул.

– Но я еще не закончил работу.

– Поэтому я и говорю: на данный момент, Фройнд. Сейчас любая мелочь может помочь.