Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

На перекрестке, между Политехническим музеем и памятником героям Плевны, очень кстати дежурил постовой с винтовкой и красной повязкой – советский городовой. Низшие полицейские чины, как бы они ни назывались и какой бы власти ни служили, устроены одинаково: грозны с теми, кто перед ними заискивает, и искательны с тем, кто разговаривает грозно.

Памятник героям Плевны

Поэтому на мостовую Фандорин не выехал, а повелительно крикнул:

– Эй, гражданин, поди-ка сюда.

И нетерпеливо поманил пальцем.

Городовой подошел, но глядел недовольно. Инвалид в белом шарфе был не похож на начальство.

– Да шевелись ты! – поторопил его Эраст Петрович. – Как у тебя с наблюдательностью?

– Чего? – опасливо спросил парень. Он был в кепке и черном полупальто, похож на мастерового. – Вы кто, товарищ?

– Я – Фандорин, – со значением сказал Эраст Петрович. – Ты получил приказ проявлять ревбдительность?

Тот сразу подтянулся.

– Получил. А чего такое?

– Проходил тут минут двадцать назад бородатый анархист в черном балахоне и черной шляпе?

– Был такой, – быстро ответил городовой. – Наглый, собака. Поглядел на меня – плюнул. Когда только этой черной сволочи укорот дадут, товарищ Фандорин?

– Скоро. Куда он проследовал, видел?

– А как же. Вниз, – показал постовой в сторону Варварской площади.

– Молодец. Ревблагодарность тебе.

– Служу трудовому народу! – И уже в спину спросил: –…Товарищ Фандорин, а вы кто?

– Герой Плевны, – ответил Эраст Петрович, покосившись на памятник.

Вниз – это хорошо, даже отлично. Там до самой площади поворотов не было, только в Малый Спасоглинищевский переулок, да и тот оказался перекрыт баррикадой, должно быть, не разобранной еще с ноябрьских боев (Маса рассказывал, что в Москве офицеры и юнкера долго дрались с большевиками).

На углу, против Всехсвятской церкви, сыскался другой перспективный наводчик – мальчишка, продававший газеты. Названия у периодических изданий были совершенно небывалые.

– «Дезертирская правда»! – орал продавец. – Газета «Анархия»! Журнал «Бузотер»!

С этим вышло совсем просто. Фандорин помахал в воздухе десятирублевой кредиткой с лысыми, без короны, орлами (Маса выдал целую пачку), и мальчишка немедленно подбежал.

– Глаза есть? – спросил Эраст Петрович. – Проходил тут бородатый ферт в черной шляпе и черном хламидоне, с кобурой на боку?

– Ага. Сказать, куда пошел? – И цап бумажку тощей лапкой. – В «Красной розе» он. Воон там.

Показал на двухэтажный дом на углу Солянки. Раньше там был цветочный магазин, да и теперь виднелась вывеска с большой красной розой.

– Что там?

– Известно что. Заплатишь – нальют ханжи или спирту. У них там всё есть, даже лахудры в подвале. Только надо тайное слово знать. Подкинь еще десятку – скажу слово.

Революция революцией, а жизнь идет своим чередом, в том числе жизнь подпольная, барыжная, подумал Фандорин. Где и быть вертепу, если не по соседству с Хитровкой?

Что ж, слежка получилась недолгой.

– Дашь десятку-то? – не отставал парнишка.

– Не дам.

Эраст Петрович отъехал.

– Ага, на кой тебе, дохлому, лахудры? – крикнул сзади неделикатный отрок и был прав, но грустить по сему поводу времени не было. Как раз в эту секунду из обители порока на тротуар шагнула длинная черная фигура. Человек в широкополой шляпе, плаще с пелериной (и да, кажется, с бородой) повернул за угол на Солянку и исчез.