Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

– Да.

– Один из боевых вождей Кальдера.

– Был.

– Сколько моих людей ты убил в сражении?

Плоский Камень бросил взгляд на нож в руках Трясучки, потом сжал зубы и выпятил подбородок.

– Сколько смог.

– Ха! А как долго ты служил Черному Кальдеру?

– Больше двадцати лет. С тех пор, как получил свое имя в битве при Героях. Тогда я и присоединился к Кальдеру. Тогда многие поступили так. – Плоский Камень втянул воздух своим широким носом и выдохнул. – И сейчас я бы поступил точно так же. Кальдер был великим вождем, в свое время.

– Но его время закончилось.

– С этим не поспоришь. – Плоский Камень поник головой. – Его время закончилось, а твое наступило. Так уж все устроено.

– Вопрос, который меня заботит, звучит так: сможешь ли ты быть так же верен мне, как был верен ему?

Он резко поднял голову и, моргая, оглядел комнату. Потом расправил плечи:

– А что, почему бы и нет?

– Ты, такой большой мужик, преклонишь колени передо мной, маленькой женщиной?

– Я бы сказала, что рост у тебя скорее средний, – буркнула Изерн.

– Ну да, но тогда не получится красивого оборота речи.

– Для меня нет стыда в том, чтобы преклонить колени перед женщиной, если она доказала, что этого стоит, – сказал Плоский Камень.

Рикке подняла брови:

– Ну и?..

– Ах да. Верно.

И с болезненным кряхтением, со все еще связанными за спиной руками, Плоский Камень опустился на одно колено.

– Мой отец всегда говорил: зачем выбрасывать то, что можно использовать? Думаю, это относится к людям не меньше, чем ко всему остальному. Даже больше, если учесть, сколько усилий требуется, чтобы наплодить этих ублюдков.

Собравшиеся в зале воины одобрительно заворчали. Они были не против помиловать бойца, который честно и храбро сражался. Особенно зная, что в один прекрасный день могут и сами оказаться на коленях, если удача повернется к ним не той стороной.

– Я хочу, чтобы ты собрал всех своих карлов, кто остался в живых после битвы и кто захочет мне служить. Возьмите кости этих гребаных дикарей и отвезите их обратно за Кринну. Ну и когда окажетесь там, проучите как следует любого, кто решил, что им теперь можно перебираться через реку. Ты меня понял?

– Понял, – кивнул Плоский Камень.

– Понял?..

– Понял, вождь.

Трясучка перерезал веревки на его запястьях и, дождавшись, когда он встанет, вручил ему секиру, отобранную у него в день битвы, с яркими золотыми завитками на клинке. Плоский Камень взял ее и поглядел на Рикке:

– Спасибо, что дала мне шанс. Я тебя не подведу.

– О, я знаю! – Рикке повернулась к нему своим волшебным глазом. – Я это видела.

Плоский Камень сглотнул и зашагал к двери.

– Слишком мягко, – буркнула Изерн.

– Давать врагам шансы – дело стоящее. Они знают, что не могли на это рассчитывать, и, возможно, будут благодарны. – Рикке хмуро посмотрела в сторону. – С друзьями иметь дело гораздо тяжелее.

…И в самом деле. Изерн тоже нахмурилась еще сильнее прежнего, когда в зал втащили следующую парочку: Корлет и ее бабушку. Они были грязными после сидения в подвале, их руки были крепко связаны.

– Спокойно, – сказала Рикке. – Мы выиграли, ты не забыла? Мы можем себе позволить немного великодушия.

– Если ты можешь себе что-то позволить, это еще не значит, что это стоит себе позволять, – хмыкнула Изерн, глядя, как молодуху и старуху выводят перед возвышением и ставят на колени, как те щурятся в луче солнечного света. – Корлет… это хоть твое настоящее имя?

– Да!

Девушка не выглядела усмиренной. Ее челюсть была выпячена; в ней было не меньше воинственности, чем когда она впервые явилась в Уфрис.

– Можешь что-нибудь сказать в свое оправдание? – спросила Рикке.

– Я могла бы придумать кучу оправданий, но в чем смысл? Все уже знают, что я лгунья.

– Мы сделали то, о чем нас просили, – прокаркала старуха.