Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

Ее собственное белое платье кормилицы можно было видеть повсюду, равно как и ее скромное отсутствие драгоценностей, ее коротко стриженные волосы и отсутствие парика – и, во имя всего святого, кажется, она даже заметила женщину с нарисованным шрамом, в точности как у нее? Савин всегда гордилась тем, что находится на переднем крае моды, но эта рабская имитация была чем-то новым. Это приносило удовлетворение, но и слегка тревожило.

– Леди-регент! – завопил кто-то.

Все разговоры мгновенно стихли. Все лица повернулись к ней.

На мгновение Савин ощутила сосущую пустоту ужаса. Словно они могли видеть ее насквозь: все ее секреты, всю вину, все те сделанные ею вещи, о которых она сожалела. Словно они могли прямо сейчас обличить ее и потащить на Цепную башню.

Потом Карнсбик вышел вперед.

– Ваша светлость, – пробормотал он, опускаясь на одно колено.

И, словно по заранее написанному сценарию, каждый мужчина и женщина, несколько сотен самых богатых и талантливых людей Союза опустились вместе с ним, склоняясь в поклонах и реверансах так низко, словно соревновались, кто припадет ближе к полу.

Савин нравилось думать, что она изменилась. Она получила взбучку в Вальбеке. Несколько лет после этого ее трясло, потом она наконец пришла в себя – и получила новую взбучку при Стоффенбеке. В дни Великой Перемены взбучку получили все. Потом шесть месяцев она пряталась, отдавая себя детям, мужу, благотворительности, и, в конце концов, получила еще одну взбучку в Народном Суде и на крыше Цепной башни. Впрочем, следовало заметить, в этот последний раз она обошлась со своими обидчиками гораздо круче, чем они с нею.

Савин нравилось думать, что она изменилась. Прошла сквозь все испытания, став лучше. Но, возможно, она была как стальной лист, который под большим давлением сгибается, принимая новую форму, но при первом же случае моментально разгибается обратно? Стоило подуть теплому воздуху из фойе, как угли ее амбиции вспыхнули вновь, столь же горячие, как и прежде. Было трудно отрицать удовлетворение, которое она ощущала при виде того, как каждый из присутствующих не просто хочет от нее денег, не просто ищет ее одобрения, не просто завидует ей – но преклоняется перед ней.

Савин нравилось думать, что она изменилась. Однако кому же не понравится, когда перед ним встают на колени?

Она оставила их стоять ровно настолько, чтобы они поняли, что она может оставить их стоять так весь вечер. Потом улыбнулась своей самой милой улыбкой:

– Не глупите, ради всего святого! Прошу вас, поднимайтесь.

Проглотив ужасное, восхитительно горькое послевкусие жемчужной пыли, она проплыла по ступеням в фойе. Ее фойе. Некогда она выигрывала здесь сражения. Теперь она здесь правила как неоспоримая победительница. Конечно, дюжина лязгающих доспехами инглийцев, которые повсюду следовали за ней, вызывали у нее раздражение, они были выставлены также возле каждого входа и выхода в здание театра. В моменты подозрительности она даже начинала думать, что Лео послал их не столько ее защищать, сколько следить за ней. Впрочем, наверное, у каждой известной фигуры должна быть своя свита. Куда бы Савин ни направилась, за ней следовали волна склоненных голов, шелест расправляемых в реверансах юбок, ропот благоговейного почтения.

– К этому можно привыкнуть, – вполголоса сказала ей Зури, вытаскивая из-за уха карандаш – и она была права, как всегда.

Савин требовалось только улыбнуться, чтобы они бросились к ней, словно свиньи по сигналу к кормежке.

– Согласно проведенной мной оценке в одних только выгоревших кварталах Трех Ферм хватит места на три тысячи абсолютно современных домов. Абсолютно современных, ваша светлость! С водопроводом!

– Новые корабли, миледи регент. Огромные! Целые морские города, усеянные пушками. Они разнесут все, что только плавает по воде у этих стирийских ублюдков. Союз снова будет править морями!