Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

– Ну а что, это ведь правда. Ты все время плакал. Спать соглашался только вместе со мной. Просто это может многое изменить в совместной жизни, вот все, что я хочу сказать.

– Она винит меня, – проговорил Лео, сползая на сиденье. Он никогда не был способен долго скрывать что-либо от своей матери. – Она винит меня за все! За то, что я сделал нашего сына королем. За то, что я претворил в жизнь ее самые безумные амбиции. За то, что я восстановил в Союзе порядок. За все!

Его мать подняла вторую бровь.

– А на самом деле это не твоя вина?

– Ты едва сошла с корабля и уже становишься на ее сторону!

– Это брак, Лео. В нем не должно быть сторон.

– А такое чувство, что есть. – Он угрюмо взглянул из окна на немногочисленных встречающих. – Причем все на ее стороне.

* * *

Савин потребовалось совсем немного времени, чтобы устроиться как дома во дворце, из-за необходимости жить в котором она так негодовала на Лео. Она сотворила свое обычное волшебство над апартаментами, даже еще более обширными, нежели те, которые они занимали до Великой Перемены. Их жилье располагалось на нижнем этаже, поскольку Лео теперь не больше дружил с лестницами, чем в свое время архилектор Глокта.

– Это же твой дед! – вымолвила мать Лео, приложив руку к груди и глядя вверх, на огромный холст с изображением лорд-маршала Кроя, устремившего пылающий взгляд к победе.

– Да, он стоит на страже, охраняя свою семью, – отозвалась Савин, выплывая вперед со своей самой лучезарной улыбкой. Той, которую Лео в эти дни так редко видел.

– Савин! Вы выглядите бесподобно, как всегда. – Они обнялись, в то время как Лео стоял рядом, морщась из-за боли в культе. Его мать отстранила Савин на длину руки, оглядывая ее остриженные волосы, ее одежду, ее шрам. – И, разумеется, чрезвычайно современно.

– Я могла бы сказать то же самое о вас.

– Но не осмелитесь, поскольку это будет грубая лесть.

Они уже шли дальше, рука об руку, предоставив Лео мучительно ковылять через необъятный простор залы к боковому столику, чтобы налить себе выпить.

– Какое у вас ожерелье! Осприйская работа?

– Я и забыла, какой у вас острый глаз… Ах! – Мать Лео застыла на пороге детской, прижав руки к щекам. – Неужели это?..

«Кто же еще это может быть, мать их растак!» – хотелось рявкнуть Лео. Он прикусил язык, оставшись в дверном проеме, когда дамы подошли к кроваткам.

– Это вот Арди, – сюсюкала Савин, поднимая одного из младенцев. – Она только что поела, так что мы попали как раз на те десять минут, когда она счастлива.

– У нее твои глаза! – бросила Лео через плечо его мать.

– Надеюсь, что нет, – буркнул он. – Это, наверное, единственное, что у меня осталось из еще работающих органов.

Все внимание его матери было сосредоточено на свертке, который она держала в руках, на ее лице была та бессмысленная улыбка, какая всегда появляется у женщин при виде младенцев, словно почмокать губами – это какое-то героическое достижение.

– Тяжеленькая! Я уже и забыла… Могу ли я спросить… ваши родители – о них что-нибудь?..

– Нет, – ответила Савин. – Никаких сведений.

– Мне очень жаль. – Мать Лео положила руку на предплечье Савин. Жест простой человеческой поддержки и сочувствия; прикосновение, которого она никогда не уделяла ему. – Я очень надеялась вновь увидеться с вашей матушкой. С ней было так приятно поболтать!

– Да, было бы хорошо… узнать, что с ними сталось. – Савин положила ладонь поверх руки леди Финри. Сжала ее. Словно это они были матерью и ребенком, а Лео каким-то настырным чужаком, мешающим их воссоединению. – Но во время Великой Перемены так много людей потеряли семьи! Должно быть… постепенно приучаешься жить с этой неопределенностью. К тому же у меня теперь есть новая семья.

Она просияла улыбкой, глядя на детей. Лео, разумеется, не досталось даже взгляда. Было бы слишком глупо надеяться.