Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

К Петренко, Варваре и комиссии, где они служили, у Кордубцева были старые счеты. Он знал: это именно они в две тысячи семнадцатом устроили на него засаду на заснеженной мытищинской улице – благодаря своим сверхспособностям ему удалось тогда разметать оперов, а одного даже убить. После этого пришлось сбежать и долго скрываться[29]. И вот теперь, когда он снова начал набирать силу в двадцать первом веке, они решили достать его через прошлое. Через предков. И преследуют его здесь.

Обидно было, что, вселившись в тело собственного деда, Семена Кордубцева, он потерял все свои могучие умения, которые там, в будущем, в двадцать первом веке, делали Елисея Кордубцева королем. Здесь, в пятьдесят девятом, он не мог читать мысли, убивать взглядом, влюблять в себя толпы. Здесь он превратился в простого советского студентика, и для того чтобы защищаться, ему пришлось покупать подпольно «люгер» (конфискованный теперь милицией). Правда, у него остался в заначке еще один трофейный немецкий.

На следующий день после стрельбы на Тайнинской Петренко в половине одиннадцатого вышел из своей съемной комнаты в квартире на Чернышевского. Несколько раз проверил: нет, за ним никто не следил.

Возле памятника Героям Плевны к нему вдруг подошел незнакомый немолодой чувак с пышными усами, в беретке и очках. Типичный командированный, какой-нибудь снабженец провинциального завода, прибывший в столицу выбивать фонды. «Снабженец» сказал:

– Приветствую. Пройдемся.

И только услышав голос, полковник понял: да ведь это шеф КГБ собственной персоной.

– Добрый день, Александр Николаевич, – с уважением к простой, но эффективной маскировке молвил Петренко.

Они отправились по бульвару вниз, к площади Ногина: плечом к плечу, чуть не под ручку.

По бульвару няньки и бабушки катали смешные советские коляски, прогуливая своих юных питомцев. Молодых мам в качестве сопровождающих особо не видно – отпуск по уходу за младенцем тут всего полгода, а далее пожалуйте на производство. Потому и приходилось юным мамочкам, которые сплошь трудились в народном хозяйстве, изворачиваться: нянек нанимать, родителям-пенсионерам в ноги падать, чтоб взяли на себя заботу за дитем. В крайнем случае – в ясли бэбика сдавать.

Зато – приятно посмотреть – гуляли все по бульвару свободно, ни о масках, ни о социальной дистанции никто и не думал.

– Хочу спросить вас о моих коллегах во власти. Как сложится их судьба? Вы вообще в курсе? – вопросил Шаляпин.

– Кто вас конкретно интересует?

– К примеру, Фрол Романыч Козлов?

Полковник сообразил: руководитель КГБ пытается вызнать, на кого из «кремлевских бульдогов» ему в случае заговора можно рассчитывать. Фрол Романович Козлов в настоящий момент, в середине пятьдесят девятого, был номинальным первым заместителем Хрущева по Совету Министров и членом Президиума ЦК. Кое-кто его даже считал преемником, вроде и сам Никита об этом обмолвливался.

Петренко не случайно пару недель перед тем, как его перебросили во времени, просидел в библиотеках и архивах, чтобы изучить окружение Шаляпина, биографии советских сильных мира сего. Поэтому ответил как по писаному:

– У Фрола Романыча карьера не сложится. Вскорости, а именно в шестьдесят третьем году, еще до смещения кукурузника, он получит тяжелый инсульт, от него так толком не оправится и скончается в шестьдесят пятом.

– Ну и слава богу, – не смог скрыть своей радости Шаляпин: видать, Козлова он недолюбливал. – А Косыгин?