Война солнца - А. Дж. Риддл (2019)

Я щурюсь, пытаясь нивелировать солнечный эффект. Оно светит не так ярко, как до астероидов, но, по сравнению с темнотой последних восьми часов, почти ослепляет. Когда мои глаза приспосабливаются, я пытаюсь оценить, насколько солнечная мощность упала. Думаю, что процентов на пятьдесят. Небо туманное и больше похоже на пыльное облако, которое простирается, насколько хватает глаз.

К тому же холодно. Я задаюсь вопросом: это лишь последствия воздействия пылевого облака, вызванного астероидом, или же Сеть изменила положение оставшихся в нашей звездной системе ячеек между Землей и Солнцем? Эти ячейки были изготовлены первым «сборщиком», отправленным в нашу систему специально для сбора солнечной энергии. С тех пор, как мы победили в Битве на Церере, мы не стали атаковать их по простой причине: они маленькие, а Солнечная система огромна. Даже если бы мы могли найти их солнечные ячейки, они бы рассеялись. Мы должны преследовать их, потому что их, вероятно, тысячи, а может, и миллионы.

Мы сталкиваемся с двойной атакой – со стороны астероидов и оставшихся солнечных батарей? Долгая Зима уже вернулась?

Одних астероидов может быть достаточно, чтобы положить конец всей жизни на Земле. Их последствия гораздо более смертоносны, чем то, что происходит на месте удара. Когда астероид приземляется, он превращается в огненный шар, который сжигает все на своем пути. Вслед за огненным вихрем идет ударная волна, разрушающая деревья и здания. Пласты земли взрывом поднимаются в небо. В течение нескольких часов они падают на землю, сопровождаясь огненными взрывами. Все это также вызывает землетрясения, цунами и ураганы.

Затем все стихает, но краткосрочные последствия столь же опасны. Начинается кислотный дождь. Солнце исчезает, температура понижается, урожай гибнет.

Долгосрочные эффекты удара астероида в конечном счете зависят, во-первых, от его размера, а во-вторых, от того, куда придется удар. Худшее последствие – разрушение озонового слоя, которое открыло бы планету для смертельного ультрафиолетового излучения. Кроме того, потенциальный побочный парниковый эффект может увеличить содержание CO2 в атмосфере и слишком сильно нагреть планету.

С мгновенными эффектами я ничего не могу поделать – взрыв, землетрясения и выбросы пришли и ушли. Краткосрочные эффекты – то, с чем мы сталкиваемся сейчас: кислотные дожди и охлаждение, вызванное пылевым облаком. В какой-то момент нам придется столкнуться с долгосрочными последствиями, если мы, конечно, до них доживем.

Оскар открывает еще одну сумку и вручает Григорию и мне теплую одежду. Одевшись, я достаю из сумки спутниковый телефон.

Как и предупреждал Оскар, телефон не может подключиться к сети. Спутники исчезли, вероятно, пострадав от астероидов или, может быть, от выбросов, вызванных ударами. На всякий случай я оставляю телефон включенным.

Это рискованно, но я активирую портативную армейскую рацию.

– Это Джеймс Синклер, оставшийся в живых в лагере № 7. Если вы меня слышите, пожалуйста, ответьте.

Проходит минута, Григорий и я сидим на земле, Оскар смотрит совершенно бесстрастно. Я повторяю свое сообщение, жду еще несколько минут, а затем бросаю радио в сумку.

– Попробуем еще раз через час.

Григорий с любопытством смотрит на меня, в его глазах читается невысказанный вопрос.

– Может быть, какой-то вертолет летит на поиски выживших.

Хотя шансов почти никаких. Лагерь № 7 еще является или уже был в Атлантическом Союзе местом, где сосредоточилась политическая и военная власть. Если кто и летал на вертолете в поисках выживших, то это были бы мы. Мы изо всех сил пытаемся хотя бы подняться на поверхность. Скорее всего, в других лагерях дела обстоят еще хуже.

Но наше спасение – только половина причины, чтобы оставить рацию включенной. Возможно, некоторые люди, оказавшиеся в ловушке, могут звать на помощь. Это маловероятно, но если мы можем помочь им – нужно попытаться.