Земля матерей - Лорен Бьюкес (2020)

Коул прилежно посещала все предложенные курсы, бегала как одержимая вокруг базы, стремясь убежать от ярости, тоски, одиночества. Она была изгоем среди остальных женщин, после того как вскрылось (генерал Вэнс умышленно организовала утечку), что ее задержали в аэропорту с припрятанными обезболивающими.

Попытку покинуть страну вместе со своим сыном они еще могли понять, но то, что у нее были лекарства, пусть даже всего горсть таблеток, в их глазах не имело оправданий. С ней никто не разговаривал, никто даже не смотрел на нее. Словно она была лично ответственна за всех до одного мужчин и мальчиков, умерших в страшных страданиях.

Изоляция была страшнее тактики запугивания, хотя Коул жила в постоянном гложущем страхе того, что ее разлучат с Майлсом на годы, десятилетия, вышлют из страны, бросят за решетку. Она держалась хорошо. Стараясь занять часы между посещениями Майлса всеми доступными способами.

Военная цензура строго отслеживала все, что она писала, – сообщения по электронной почте знакомым и родственникам, оставшимся где-то далеко, Тайле и Билли, где бы та ни находилась, потому что она ни разу не ответила. И хоть она просила об этом сотню раз, ей не позволяли встретиться с адвокатом.

Надрывный вой сирен прогрызается сквозь препараты, на которых она держится. В глубине души Коул чувствует, что этот звук здесь посторонний, она тянется к нему, даже несмотря на то, что подсознание пытается включить его в ее сон.

Он звучит снова и снова, пугающий звук сработавшей в магазине сигнализации, вместе с детским плачем, другие покупатели смотрят на то, как охранники отводят ее в сторону, обыскивают сумку, а она держит в руках орущего трехмесячного Майлса, бесконечно измученная, на грани слез, которые Коул не может сдержать, когда женщина-охранник достает тюбик губной помады, еще с ценником, засунутый между подгузниками и одноразовыми салфетками, что произошло в реальности, когда она рассеянно положила его вместо корзинки с покупками в сумку. Кража в магазине как следствие недосыпания. Однако во сне охранница продолжает извлекать из недр ее сумки один украденный предмет за другим. Духи, пачка зефира, пачка вафель, игрушечная пожарная машинка с мигалкой, вырывающийся опоссум, затем человеческие кости, бедренная кость с узловатыми концами, нижняя челюсть, грудная клетка со съежившимся сердцем, по-прежнему держащимся в ней в кружевной сетке мышц и сухожилий. И даже если бы Коул удалось достать из сумки их все, эту бесконечную последовательность человеческих костей, разобрать их и сложить вместе, как трехмерную модель, которые так любит собирать Майлс, они бы все равно рассыпались, потому что у нее в руках ничего не держится.

Подавив разочарование, Коул всплывает из глубины. Открывает глаза. Еще ночь. Быть может, раннее утро. Она (по-прежнему) в своей комнате в гостинице «Дейс-инн» на базе Льюис-Маккорд, светонепроницаемые шторы раздвинуты, так как ей необходимо видеть, проснувшись, что медицинский корпус на месте, за двойным забором с колючей проволокой, и в слепящем зареве прожекторов почти не виден слабый свет в окнах. Там Майлс на карантине вместе с остальными мужчинами и мальчиками.

До Коул доходит, что сирена воет на самом деле, раздирающе визжит у нее в голове, а также в подсознательном проявлении ее ненависти к самой себе. На автопилоте она тянется к таблеткам снотворного на ночном столике, ей приходится сделать над собой усилие, чтобы сжать пальцы в кулак. Цифровые часы показывают 03:46. Нет. Что-то случилось. Коул выбирается из кровати, натягивает толстовку поверх пижамы, не потрудившись зашнуровать туристические ботинки, позаимствованные из последней партии вещей, оставленных паломницами.

Она кое-как добирается до двери, ведущей в коридор, наполненный топотом ног.

– Что случилось? Пожар? С мальчиками все в порядке?

– Стрельба в Малайзии, – откликается одна из солдат, помогающая другой матери с маленьким ребенком на руках. – Всеобщая эвакуация. Шевелитесь!